Няня для волшебника - стр. 31
- Если мерить старинными мерками, то ты отличная работница, Дора. В былые времена работников усаживали за обед, и если они хорошо кушали, то считалось, что и работать будут хорошо. Братке повезло, что добрый Энцо нашел именно тебя.
Я вздохнула. Жаль только, что этого не понимал Мартин. Я была для него раздражающей помехой и свидетелем его немощи, вот и все.
- Надеюсь, Мартин однажды это поймет, - через силу улыбнулась я. – Я очень стараюсь, правда, мне хочется, чтоб он скорее поправился… но иногда у меня просто опускаются руки.
Огюст понимающе кивнул и придвинул ко мне тарелку с овощным салатом.
- Ты ведь хочешь вернуться домой? Вот и не сдавайся. Братка иногда бывает невыносим, это правда, но он всегда держит слово. К тому же, прежде ни один иномирянин не отправился обратно, так что для Мартина это в определенной степени вызов.
- Хотелось бы верить, - вздохнула я. Мне стало очень-очень грустно. Вспомнился родной город, длинные светлые улицы и зеленые парки, люди – добрые и злые, веселые и раздраженные, сейчас все они казались мне родными.
- Верь, - улыбнулся Огюст. – Молись святому Аскольду-работорговцу, он поможет.
- Святому? – искренне удивилась я. – Как работорговец может быть святым?
- О, это невероятная история! – Огюст проглотил очередной кусок картошки и провел по губам салфеткой. – Аскольд был самым обычным работорговцем. Вроде тех, которые привезли тебя на невольничий рынок. Но однажды он закинул наживку и выдернул к нам женщину с ребенком. Он ожидал всего, чего угодно, иномиряне ведут себя очень и очень по-разному… но эта женщина, когда поняла, что ее вырвали из родного мира, упала на колени и стала целовать Аскольду руки. Она рассказала, что в их мире идет страшная война, их город в блокаде врагов, и люди в нем умирают от голода, но не сдаются.
Мне вдруг стало очень холодно, словно в тепло столовой ворвался ледяной ветер блокадной ленинградской зимы. Я поежилась, опустила руки на скатерть.
- Да, - сказала я едва слышно. – Да, так у нас и было. А что потом?
- В тот же день Аскольд освободил всех своих рабов и принялся забрасывать приманки в тот город, - продолжал Огюст. – Каждый день, хотя это и очень опасно, но он был словно одержим идеей спасти как можно больше людей. Многие называли его безумцем, но нашлись его товарищи по ремеслу, которые тоже стали забрасывать наживку в тот город. Какая-то наживка сработала, какая-то нет, в общем, Аскольд с товарищами спас полторы сотни человек.
Некоторое время мы сидели молча – должно быть, выражение моего растерянного лица было очень живописным. Потом я сказала: