Няня для дочки отшельника - стр. 15
Не стащит ли этот индивид еще что-нибудь.
И тут в кухню входит Лиза.
Сонная, взъерошенная, волосики растрепались, глазки трет. Одета в простую рубаху ниже колена. Бант на косе развязался, и лента висит почти до пояса. Малышка зевает и потягивается, глядя на меня. Да какая ж милота!
– Привет, моя хорошая! – совершенно искренне радуюсь этой чудесной девочке. – Ты выспалась?
Присаживаюсь, распахиваю объятья, и, прежде чем я успеваю вспомнить, что мы с ней знакомы только сутки, Лиза шагает ко мне и обхватывает меня за шею.
Де-евочка! Такая теплая, хрупкая, пахнущая травой и медом! Прижимается ко мне всем тельцем, и я, кажется, даже слышу биение ее сердца.
– Как настроение? – спрашиваю я ее, совершенно забыв о незнакомце в окне, провожу ладонью по ее голове. – Что тебе снилось?
У девочки появляются озорные искорки в глазах, и на губах играет мимолетная улыбка. Кажется, она мне сейчас расскажет про целую жизнь! Или покажет свой собственный мир.
Но…
– Тю-ю-ю, – слышится пренебрежительное от окна. – И шо вы с ней валандаетесь? Она ж того!.. – и этот давно немытый экземпляр пренебрежительно морщится. – Неполноценная! – фыркает он, выражая изгибом губ самую крайнюю форму пренебрежения.
– Да как вы смеете! – вскакиваю я. – Лиза очень смышленый и одаренный ребенок! – прижимаю к себе крошку, которую мне хочется во что бы то ни стало защитить. – А вы!.. А вы!..
– Что я? – возмущается тело в окне. – Я – нормальный! – гордо гаркает подонок в окне. – А она немая!
– Что за чушь вы несете? Лиза разговаривает!
Я закрываю девочку собой и как-то на автомате хватаюсь за ручку сковороды… Руки, наверное, еще помнят, что я вообще-то, оладьи жарю.
– Да ты что, сдурела? – орет этот придурок, но тут же испуганно отступает, глядя куда-то мне за спину.
– Митяй, в чем дело? – слышу со стороны двери тихий, но очень страшный голос.
– Юрич, да я это, – мой вор как-то странно пятится и даже вроде как начинает заикаться. – Я это… Я хотел… – тут он испуганно икает. – Я лучше потом зайду! – и растворяется где-то во дворе.
.
Михаил
Инга оборачивается ко мне, и я не знаю, чего больше в ее глазах: испуга или возмущения.
Грудь вздымается, щеки алые, глаза горят, Лизу мою к себе прижимает.
Самое интересное, дочка тоже к ней жмется, будто к родной…
И мне в самом деле очень хочется знать, что же здесь происходит. Нет, то, что Митяй – придурок, я и так знаю. Что происходит между этой женщиной и моей дочерью?
– Я тут… – Инга беспомощно взмахивает рукой, у нее дрожат губы.
Отчего она так сильно расстроилась? Что ее вывело из себя?