Нужна женщина – настоящая - стр. 19
– Хотели сбежать, Олеся Романовна? – спрашивает, убирая телефон в карман пиджака.
– Нет, просто подумала, что Вам… – он резко прерывает мой лепет движением головы, и я понимаю. Он не хочет разговаривать.
Чуть подталкивает меня к металлическим дверям.
Лифт почти мгновенно поднимает нас на несколько этажей выше и, что странно, открывается с другой стороны.
Вот это сюрприз.
За дверью просто круто!
Ну, вот как еще сказать про огромное, метров сто, не меньше, помещение с панорамными окнами, возле которых стоит огромная, заправленная темным покрывалом кровать, современная кухня с охеренной кофеваркой и большая духовка, а самое главное огромная библиотека, занимающая почти целую стену.
Про диван, рабочий стол и плазму в углу я даже говорить не буду.
Кроме междометий на всю эту красоту у меня не вырывается ничего.
Даже не сравнить с нашей квартирой – вторичкой. Я не жалуюсь, но побывав хоть раз в таком месте, невольно начинаешь сравнивать, ведь так? И поведение мужиков начинаешь сравнивать.
Дима тоже бывает зол, но срывает он настроение криком и недовольными тычками за якобы бардак, Прохор же молчит и смотрит на меня.
Хочу спросить, что он будет делать с новой компанией, которая, как оказалось, скупает акции Андерсена за границей и превращает их в биткоины.
Это плохо влияет на компанию. Ведь акционером может стать кто угодно.
Хочу спросить, но он качает головой, и я поджимаю губы.
Молчи, тебя сюда не для этого привели.
Он стягивает с широких плеч пиджак и небрежным движением вешает его на стул. Не на пол, не бросает. А именно вешает, и его аккуратность чертовски заводит.
Он весь состоит из одного сплошного «хочу».
Мышцы бугрятся под белой рубашкой, и он словно невзначай расстегивает манжеты и закатывает рукава. Я вижу сильные мускулистые руки, и сердце заходится от предвкушения.
Оно бьется все чаще, особенно, когда он располагается на диване, устало на него откинувшись, и властно приказывает:
– Раздевайся. Полностью.
Я стесняюсь. У меня неплохая фигура, но предстать перед ним вот так, в чем мать родила, да еще и средь бела дня, страховатенько и стыдно.
Но его взгляд и голос более чем красноречивы, и я, как загипнотизированная, начинаю расстегивать блузку, стягивать ее с плеч. Убираю на пуфик для ног у двери.
Все то же самое делаю с узкой юбкой, и вот, он уже не сидит расслаблено, а жадно следит за каждым моим действием. И я не смею оторвать взгляд, трепеща от столь пристального мужского внимания.
Он сжимает челюсти, стискивает подлокотник своими длинными пальцами, когда я уже чувствую, как от волнения дрожу, завожу руки за спину и нащупываю застежку.