Нужен мне работник - стр. 5
– Вот провожатый тебе, Алексей Степаныч, твоего знакомца Егора Семеныча, почтаря нашего сын, мой племянник. Если надо чего, ты у него спрашивай, – отрекомендовал Савва Кондратьевич родственника. Гришуня насупился.
– Пойдем, что ли, – проговорил он в сторону, когда Семышев скрылся за дверью. Вырвавшись из объятий радушного председателя, Жарков почувствовал себя лучше, переложил из руки в руку чемодан и узел, немного подумав, присел на ступени и стащил осточертевшие сапоги.
Баба Дуся оказалась и вправду хорошей хозяйкой. Дома у нее было чистенько и опрятно. Мухами насижено только по верхам, куда невысокая и полненькая Евдокия Марковна забиралась редко, перед праздниками. На окошках – строченые занавески, такие же – над бледной карточкой сына и портретом, на котором изображена была сама Евдокия Марковна с супругом. Портрет был плох. Бабу Дусю Жарков узнал лишь по родинке в углу глаза. Вид у супруга был глуповато-залихватский, ретушь сделала лица какими-то неживыми, будто вощеными. На стенке над портретами пришпилены были вырезки из областной газеты, изображавшие Евдокию Марковну на работе, с поросенком на руках, окруженную огромными, как цепеллины, племенными свиньями. На снимках узнать хозяйку было проще, может статься и потому, что вырезки сделали совсем недавно. Газетная бумага почти не пожелтела, но углы уже начали заворачиваться и покрываться пылью и точками мушиных следов.
Одна беда, передовая колхозница Евдокия Марковна, напряженно смотрящая с газетного снимка, серьезная и собранная, только внешне походила на лучистую, круглую, курносую бабу Дуню.
– Да не смотри, Алексей Степаныч, не похожи совсем, – проговорила Евдокия Марковна, заметив, что Алексей разглядывает портрет. – Мой Георгий Иваныч был мужчина видный. Красивый был. А тут он совсем замухрышка. И астру ему на картуз зачем-то пририсовали. Да и я не похожа. Уж больно толста, – баба Дуня усмехнулась, погладила портрет и тотчас стерла передником след пальца на стекле. – Но какая-никакая, а память о нем. Карточки я уберу и в шкафу два ящика вам уже освободила. Мало будет, еще освобожу. Только скажите.
Баба Дуня жалостливо посмотрела на тонкий картонный чемодан, который Жарков, как вошел, оставил у двери, а узел и вовсе тихонько пристроил в сенях.
– Ничего, Евдокия Марковна, – успокоил зоотехник. – Мне двух ящиков хватит. А за постель…
В этот момент из-за угла печки показалось сначала одно рваное поросячье ухо, затем хитрый черный глаз, потом свесился уголок второго уха. Жарков подмигнул поросенку. Маленький гаденыш истолковал это по-своему – он метнулся через прихожую прямо к фанерному чемодану и вцепился зубами в металлическую клепку на ручке.