Нож. Размышления после покушения на убийство - стр. 3
Тем утром в зале не было видно охраны – почему? я не знаю, – так что он беспрепятственно бежал ко мне. А я просто стоял там, уставившись на него, я, дурак, прирос к месту, словно попавший в свет фар кролик.
Потом он добежал до меня.
Я не видел ножа либо, по крайней мере, не помню этого. Я не знаю, был он коротким или длинным, с широким, как у охотничьего ножа, лезвием, или с узким, как у стилета, с зубцами, как у ножа для резки хлеба, или с изгибом, как у серпа, это могла быть уличная выкидуха на пружине или просто нож, который он стащил на кухне у своей мамы. Мне все равно. Оно было вполне исправно, это невидимое оружие, и оно справилось со своей работой.
За две ночи до перелета в Чатокуа мне приснилось, что на меня нападает человек с копьем, гладиатор в римском амфитеатре. Там была публика, она выла, алкая крови. Я катался по земле, пытаясь уклоняться от ударов, которые гладиатор наносил сверху, и орал. Этот сон снился мне уже не впервые. Два предыдущих раза, пока мое “Я” во сне судорожно металось, мое настоящее, спящее “Я”, тоже с криком, выбрасывало свое тело – мое тело – из кровати, и я просыпался от болезненного удара об пол спальни.
В тот раз я не упал с кровати. Моя жена Элиза – автор романов, поэт и фотограф Рэйчел Элиза Гриффитс – разбудила меня как раз вовремя. Я сидел в кровати, потрясенный реалистичностью и жестокостью своего сна. Я чувствовал, что это дурное предзнаменование (при том, что дурные предзнаменования – это то, во что я не верю). И все же зал в Чатокуа, где я должен был выступать, тоже был амфитеатром.
– Я не хочу ехать, – признался я Элизе.
Но от меня зависели люди: Генри Рис зависел от меня, мероприятие рекламировали на протяжении какого‑то времени и продавали билеты, к тому же мне должны были хорошо заплатить за это выступление. Так случилось, что нам надо было оплатить несколько больших хозяйственных счетов – вся система кондиционирования в нашем доме устарела и могла вот-вот отказать, так что ее нужно было модернизировать, и эти деньги очень бы пригодились.
– Лучше я поеду, – сказал я.
Город Чатокуа назван по названию озера, на берегах которого расположен. “Чатокуа” – слово на языке эри, на котором разговаривал народ эри, однако и этот народ, и этот язык исчезли, так что значение этого слова остается неизвестным. Оно может означать “пару мокасин”, или “сумку, сшитую посередине”, или что‑то совершенно другое. Может, оно описывает форму озера, а может, нет. Есть вещи, навсегда затерявшиеся в прошлом, там, где в конце концов окажемся мы все, и большинство из нас – в забвении.