Новый год, я люблю тебя! - стр. 29
Пока он поднимался в библиотеку, я осматривала шар. Фанатка Волкова явно выбрала его по своему вкусу, нашла, что дарить брутальному хоккеисту! Шар был ярко-желтым и напоминал маленькое пушистое солнышко. Да, именно пушистое, потому что он был со всех сторон украшен линиями меха и аккуратными перышками.
– И это у тебя символ страха такой? – с сомнением поинтересовалась я, когда Шен тоже подошел к камину. – Желтый?
– Очень тревожный цвет, между прочим, – с предельной серьезностью заявил Шен. Я уже начала понимать, что у этого гения был свой взгляд на мир. – Ты не замечала, как много желтого цвета на дорожных знаках? И полицейское ограждение тоже желтое, и желтым рисуют линию границы. Поэтому я взял его за основу, но саму игрушку постарался сделать нестрашной – это ведь все-таки праздничное украшение. А каким, по-твоему, должен быть символ страха?
– Красным, например!
– Красный – цвет страсти и любви, не придумывай.
Хотелось поинтересоваться, что он вообще знает о страсти, проводя жизнь в недрах своей мастерской. Но я решила не провоцировать его, часы показывали, что до нового года осталось не так много, а мы далеки даже от середины пути.
– Как думаешь, чего он боится? – осторожно осведомилась я.
– Зачем гадать? Сейчас и так узнаем.
Шен первым коснулся желтой игрушки, да и я отстала от него всего на секунду.
Я уже мысленно готовилась в тому, что сейчас будет падение, и все равно инстинктивно сжалась, когда оно началось. Я боялась, что однажды мне не повезет и я бухнусь на какой- нибудь камень, и не спасут мой копчик ни шортики, ни Снегуркина юбочка. Но пока судьба меня жалела, и из пустоты я удачно упала на что-то очень мягкое, мягче даже, чем зефирка в сладком мире.
Андрей Волков был успешным молодым спортсменом. Прожив на свете всего четверть века, он уже стал известен на весь мир. Он не боялся ни боли, ни риска, он уверенно шел вперед, он был тем хоккеистом, которого можно рисовать на мотивационных постерах. Каким должен быть мир страха этого человека? Я представляла себе поглощенный радиацией город, страшные катакомбы, пещеру, полную чудовищ. Место, где ты один на один со стихией, арену сражений…
А попала я в бордель. Нет, может, это и была какая-нибудь галерея современного искусства, я уже ничему не удивлюсь, но выглядело это как бордель. Я валялась на огромной кровати, выполненной в виде гигантских женских губ. Эта штука, конечно, спасла мою бренную тушку от пары синяков, но большей пошлости я в жизни не видела, и потому поспешила с нее слезть.
Комната была под стать кровати: маленькая, темная, без окон, оклеенная яркими леопардовыми обоями, да еще с гигантским зеркалом на потолке. Чтобы, значит, те, кому вздумается предаться любви на пухлых губах, могли наслаждаться собой. Возможно, делать селфи.