Новый год, я люблю тебя! - стр. 17
– Шен? Очень мило, мне нравится! Щеночком в детстве не дразнили?
– Я занимаю в своей семье и в магическом мире достаточно высокое положение. Меня некому дразнить.
– То есть, я стану первой?
– Не станешь.
Тут он прав, дразнить его я не собиралась. Я просто испытывала границы дозволенного, мне нужно было разобраться, как с ним общаться. Я ведь никогда раньше не сталкивалась с магами! Но Шен – я уже начинала думать о нем именно так – оказался несокрушимой скалой, и мои мелкие нападки разбивались об него, как брызги о камень.
Я собиралась задать ему еще парочку вопросов, когда взглянула наверх, на здание, к которому мы шли, и застыла в изумлении, мгновенно позабыв о своей беседе с Шеном.
Нет, в самом здании не было ничего магического. Очень даже современная коробка из стекла и бетона – с плоской крышей и огромными, на всю стену окнами. Рядом располагались небольшие домики хозяйственных построек, в которых хранились лыжи и сноуборды, в стороне размещался фуникулер. Словом, это был самый обычный современный курорт.
И возле этого курорта бесновалось чудовище – привет от магического мира! Оно было здоровенным, ростом не меньше двух метров, а то и побольше. Крепкая туша была покрыта длинной белой шерстью, легко сливающейся со снегом, голова оказалась круглой и непропорционально большой, хотя в остальном существо было похоже на человека. Оно металось вдоль окон, стучало в них лапищами и что-то глухо мычало.
– Мамочки, – пискнула я. Получилось как-то совсем уж несолидно. – Это что, снежный человек?!
– Просто человек, – невозмутимо уточнил Шен.
– А повышенная волосатость тебя не смущает?
– Это не его волосатость.
Этим он меня окончательно запутал, и мне оставалось лишь следовать за ним. Тут уж я предпочла держаться у него за спиной, на случай если этот бигфут, или кто он там, решит напасть; колдун с ним справится, а я – вряд ли.
Но нападать на нас никто не стал. Когда белое существо обернулось к нам, я увидела, что это действительно человек. Из волосатого костюма ростовой куклы торчало несчастное, покрасневшее лицо, которое я уже видела на фотографиях в покинутой московской квартире.
Перед нами стоял муж Оли Зомкис, переодетый то ли медведем, то ли обезьяной, то ли плодом порочной любви этих животных. Сама Оля Зомкис размещалась по ту сторону большого окна, и вид у маленькой беременной женщины был не напуганный, а неожиданно грозный.
– Почему он строит из себя плюшевого мишку? – шепотом спросила я у Шена.
– Похоже, он надел то, что нашел в снегу. Ведьма, заказывавшая этот мир, сказала, что если тут и будут мужчины, то только какие-нибудь аниматоры, и попросила подготовить для них соответствующую одежду.