Новый босс - стр. 23
— Итак, Слава. — Отец зачерпывает ложкой политую какой-то полезностью зелень и, сморщив нос, проглатывает её. — Эти тупицы в халатах меня на домашний карантин посадили, а у меня сделка горит. Егор месяц работает у меня и мало-помалу шарит. Ты тоже не дура, быстро разберёшься. Нанял бы кого, да все же нае… — Он косится на Анжелу, которая качает головой, демонстрируя свой осуждающий «ай-я-яй». — Обманывают. А вы плоть и кровь, как-никак.
Секундочку. Плоть и кровь здесь одна — я. А понаехавший уральский сахарок неизвестно чей.
— В общем, трудитесь плодотворно, за баблом не постою, — заключает отец, делая глоток какой-то свежевыжатой бурды. — Отчёт мне очно раз в неделю.
— Всё будет хорошо, пап, — уверяет Рафинад. — Я с самого начала знал, что мы со Славой сработаемся. Не знал только, — он устремляет на меня свои голубые щенячьи глаза и начинает застенчиво улыбаться, — что она такая красавица у тебя.
Пф-ф-ф-ф. И кто на такое ведётся? Первоклассницы из Первоуральска?
Я слежу за реакцией демона Игоря на режущее слух «папа», но он делает вид, что ничего странного не происходит. Любовным зельем, что ли, его опоили? Где мой изгрыгающий сарказм папаша?
— Да, пап, — сладко улыбаюсь родственнику, нарочно делая акцент на последнем слове. — Всё будет хорошо. Ты пока спокойно щель в своём желудке заращивай. Вижу, ты в хороших руках.
Длинная клешня Анжелы как по команде обвивает отцовскую шею и начинает как-то особенно порочно поглаживать её.
— Врачи говорят, Игорю сейчас особенно нужна забота близких. Диета, отсутствие физических и нервных нагрузок… можешь не волноваться, Слава, я тщательно за ним слежу.
На фоне её перекошенного скорбью лица я чувствую себя бездушной болванкой. Признаю, я не настолько обеспокоена периодом его реабилитации. Главное же, что операция позади.
— Думаю, в Америке у Славы есть дела поважнее, чем беспокоиться о папе, — язвительно тявкает Зефирка.
Ах ты ж, мелкая гашня. Ну вот зачем она так? Я же хотела себя милой няшей показать.
— Следи за языком, Кристина! — строго роняет Рафинад. — Твоего мнения не спрашивали.
— Я сама могу постоять за себя, Егор, — осекаю ненужную протекцию и поворачиваюсь к Кристине, которая изо всех сил пытается удержать на лице выражение уверенной в себе стервы. — Мы с тобой ещё совсем мало знакомы, сестрёнка, поэтому, чтобы ты в будущем сопли на кулак не мотала, сразу предупрежу: я не та, на ком ты свой детский сарказм тренировать сможешь. Этот ворчливый дядя, — тычу пальцем в отца, — был моим двадцать четыре года. А ты здесь сколько? Четыре недели? Думаешь, у тебя есть право критиковать моё отношение?