Новые заветы. Самые известные люди России о своих мечтах, страхах и успехах - стр. 47
Театр начал терять себя. Про реальную жизнь убедительнее кино рассказывало, а красивые и яркие картинки уже не декораторы типа Гонзаго сочиняли, а медиахудожники, освоившие и поп-арт, и Интернет, и цифровые технологии, и многое другое…
Разговоры о конце театральной эпохи, никчемности театра и его проигрыше на всех фронтах достигли апогея. Хоронить театр стало делом совсем привычным. Именно здесь театр и «оттолкнулся от дна», как принято в хорошо написанных пьесах. Обнаружился забытый козырь.
Вспомнилось, что театр – это то, когда на сцене человек.
Не акробат-фокусник. Не крепостная балерина. Не обученная (пусть даже по системе Станиславского) обезьянка, владеющая мимезисом и умеющая изображать эмоции. Не актер – рекламная этикетка, натягивающий на себя Шекспира как модные майку, часы или сапоги и вынуждающий зрителя относиться к Шекспиру как к часам или сапогам. Не спивающийся болтун, изображающий то, чего уже давно нет ни в голове, ни в теле…
А человек – наш современник со своим, уникальным и универсальным одновременно, духовным опытом. Человек на Пути. Человек, который готов взять ответственность, который готов делиться с другими своей болью, радостью, смыслом. То есть человек, интересный другим как личность, а не как исполнитель.
Это может быть актер, живущий на несколько стран, постоянно пропускающий через себя их культуру, уклад. Как Ингеборга Дапкунайте, учившаяся у Някрошюса, снимавшаяся у Брайана де Пальма, выходящая в разных спектаклях на сцену с Джоном Малковичем и читающая стихи Веры Павловой в «Политеатре».
Или Паша Артемьев, игравший когда-то голимую попсу в группе «Корни», а при знакомстве поразивший меня консерваторским образованием и открытостью к творческому диалогу. Сейчас Паша играет серьезные драматические роли в «Практике».
Или композитор и философ Владимир Мартынов, который, не актерствуя, рассказывая о своей жизни, создает на сцене такое удивительно ироничное и глубокое поле, что любой профи позавидует…
Или актеры документального спектакля, которые несколько месяцев общались с заключенными в тюрьме. И вынесли оттуда, конечно, не только эстетические впечатления.
Или Вениамин Смехов, в каждом актерском действии которого сегодня можно увидеть и любимовскую Таганку, и режиссерский, педагогический опыт на Западе.
Это интересные, глубокие люди прежде всего. А потом уже профессионалы, обладающие навыком и ремеслом.
И лучшие, продвинутые современные зрители чувствуют этот новый театр. Новую театральную антропологию. Формируется новое поле. Где не только актеры другие, но и драматургия, режиссура, декорации – все пост-постмодернистское, все связано с личным опытом создателей.