Новые законы. - стр. 30
Придворные Деорака одно время посмеивались над тем, что его младший сын с лихвой компенсировал неполноценность первенца, пока сам Таймар не пресёк эти шуточки, прилюдно выпоров одного из вельмож. Наказал ли князь болтуна за шутки в свой адрес, или же хотел очистить имя брата, не ясно, но одно Огайра знал, несмотря на то, что родственнички были не схожи, как огонь и вода, вражды меж ними никогда не было. Таймар защищал свою семью, как самого себя, а Истан, хоть и считал брата исчадием бездны, горевал по поводу того, что никак не может смягчить его нрав, в душе испытывая к своему кровнику жалость.
Опасаясь, что незлобивый и, в сущности, покорный судьбе принц мог не просто жалеть Таймара, а даже и любить где-то в глубине своей чистой души, Огайра решил, что не будет выспрашивать у него ничего напрямую, а выведает всё хитростью, нагло воспользовавшись праздником и оставшись не узнанным.
Так, обрисовав в своей голове примерный план действий, он и отправился в замок Дей, чтобы потратить четверть отведённого ему часа на развлечение Деорака, а всё оставшееся время на решение вопроса, ради которого он и проделал столь утомительный путь. Огайра верил в успех своего мероприятия, как в восход солнца, потому как ему и в голову не могло прийти, что Истан, радующийся простым и незатейливым развлечениям, как ребёнок, не явится на площадь смотреть выступления тщательно собранной труппы потешников.
14. Глава 14 Огайра
Поскольку Камайн был праздником тёмных сил, всё основное действо начиналось не раньше полуночи. Поначалу Огайра, дожидающийся своего часа в толпе зевак, думал, что он просто не может разглядеть принца, потому как освещение внутреннего двора оставляло желать лучшего. К тому же, заполонившие балконы и помосты райманские гости создавали лишнюю массовку, в которой не особо выдающаяся фигура принца легко могла затеряться.
Огайра начал нервничать, шаря обеспокоенным взглядом по лицам восторженных зрителей, которые с удовольствием наблюдали фарсовую постановку об извечной борьбе демиурга Тога, сеявшего повсюду хаос и смуту с Рамией, цветущей красавицей, покровительницей всех чистых дев.
Пьесу, на вкус Огайры, довольно халтурно изображали низкопробные лицедеи, но толпа аплодировала и заливисто смеялась в самых идиотских и скабрезных местах, приводя мага в замешательство.
«Да, – думал он, всматриваясь в довольные ряхи знати, – уже не одно десятилетие живу в Роглуаре, а к местному юмору так и не привыкну».
Но вот похабное, порочащее Богов лицедейство, окончилось, и настала очередь Огайры поражать толпу. Маг надеялся, что оказавшись ближе к господскому помосту, он сможет-таки отыскать принца, но на его беду, изображавший болотного чёрта Урд внес в их строго распланированный номер свои коррективы. Он умудрился разбить банку с гремучей смесью, и Огайре пришлось усмирять разбушевавшееся пламя, закручивая его в спирали и закольцовывая.