Новые законы. - стр. 127
– Китэрия говорит, что наши этэри должны были давно уже устранить эту аномалию. Но они этого почему-то не сделали.
– Не отпустили они и моих сослуживцев, как я понял. Хотя Огайра говорил, что отпустят.
– Вот-вот, – подхватил Таймар, ощупывая поросль на подбородке. – Не нравится мне поведение наших святош. Очень не нравится.
– Собираетесь с этим что-то делать?
– Собираюсь, только пока не знаю что. У меня и самого, как ты помнишь, рожа в их золотой воде. А ну как они нас засекли тогда, а я возьму и явлюсь в Каовелью с просьбами.
– Рискованно, – согласился Дока.
– Но не прийти тоже рискованно, а если быть точным убийственно. Лилулай напророчила Дей-Айраку гибель лет через двести.
– Значит надо искать варианты, – понял Дока.
– Да, надо. Подумай на досуге над этой проблемой, глядишь мысль путная в твою светлую голову придёт. В мою если честно в последнее время только ересь всякая лезет.
– Да князь, подумаю, у меня вряд ли эти разломы из головы теперь выйдут.
– Ладно, – вздохнул князь, – жрать хочу. Распорядись.
Дока кивнул и пошёл исполнять приказ, а потом вдруг обернулся и сказал:
– Она звала вас, князь… во сне. Я заглядывал, чтобы настоя ей дать с час назад, так вот, она имя ваше шептала и… плакала.
– Во сне плакала? – сглотнув подступивший ком, спросил Таймар.
– Угу.
Князь кивнул, взглянув на сострадательную физиономию Доки, а потом развернулся и ушёл.
Спустя четверть часа он сидел в их тарантасе и кормил её вяленым мясом и ржаными лепёшками. Сам он отобедал с солдатами под рассказы о пути, проделанном без него, скабрезные шуточки и залихватский гогот. Все они, конечно, видели, что с их господином что-то не так, но благодаря дипломату Доки каждая тварь в лагере знала, что муэ Китэрия не наложница, а особая подопечная князя – некая загадочная жрица, которая колдует над усовершенствованием Дей-Айрака.
Отношение к этэри резко поменялось, это Таймар заметил даже когда служанка, обхаживающая его утром, принесла Китэрии еду. Рябая девка протянула поднос и, поклонившись лилулай, прошепелявила:
– Для почтенной муэ.
Китэрию раболепство девки смутило, и князь поскорее выпроводил её, забрав поднос.
Жар у этэри спал, но она всё ещё была слаба, говорила, что это всё из-за непосредственной близости разломов.
– Я чувствую их, – уверяла она, пока он нарезал ей мясо тонкими ломтиками.
– Да, Тэри, чувствуешь, поэтому надо есть, а не морить себя голодом.
– Оно мерзкое, – капризничала она, протягивая руку к хлебу.
– Одним зерном сыт не будешь, ешь мясо, – как можно строже говорил Таймар, но злиться на неё сейчас не мог. Она сделалась бледнее чем обычно, даже виноградные губы, всегда яркие и сочные потеряли свой цвет, а голос был слабым и тихим.