Новые законы. - стр. 121
– Он ведь теперь и мой! Разве не так?
Таймар сжал губы, скрипнув зубами, но этэри из рук не выпустил, лишь прижал к себе ещё сильнее и стал баюкать, как дитя.
Вскоре она затихла, не в состоянии больше оплакивать гибель роглуарских земель. Силы покидали девушку, покидали так стремительно, что Таймар начал переживать, сможет ли она сидеть в седле.
– Тэри, – позвал он её, – нам нужно возвращаться. День осенью короток, скоро начнёт смеркаться. Тэри…
– Да, – тихо отозвалась она.
– Ты сможешь сесть в седло?
– Наверное, – безучастно ответила она.
Таймар усадил её на коня, оседлал своего и, взяв под уздцы обоих животин, тихонько повёл их к каравану.
56. Глава 56 Таймар
Ночью её опять свалила лихорадка. Она лежала такая хрупкая, беззащитная, ранимая, лежала, уткнувшись лицом в его грудь, и Таймар дурел от её близости. Он благодарил и одновременно проклинал Богов, сведших их вместе. Благодарил за то, что послали в его дом эту видящую, а проклинал, потому что она возымела-таки над ним власть, покорив своим чистым, сострадательным сердцем и тем неистовым огнём, который, как оказалось, блуждал где-то в тайных кладовых её души.
Князь гладил её влажные от холодного пота волосы и целовал в висок, вспоминая, как она открылась ему там, над обрывом в ране земли. Глаза её светились неведомым, потусторонним светом, голос становился низким и глубоким, будто некая незримая труба из самой земли соединялась с её телом, а руки... Боги, что творили её взбесившиеся руки! У Таймара до сих пор по груди ходил ток её страсти, с которой она добиралась до его изуродованного, как и земли Мурхэ тела.
Князь водил своими грубыми пальцами по давно затянувшимся ранам, воскрешая в памяти её неистовый порыв и те чувства, что захлестнули его самого, когда Китэрия, порвав на нём рубашку, стала жадно выискивать рубцы.
Он не спал всю ночь, лаская дрожащую от озноба этэри, и думал, что ни одна даже самая опытная и жадная до любовных утех наложница его гарема не могла сравниться с этой девственной и пылкой девочкой. Даже в своём невинном сне она будоражила его больше чем все красотки мира, то и дело вздыхая, или постанывая от температурной агонии.
Под утро, когда князь наконец заснул, а точнее просто вырубился, обессилив, он услышал её робкий зов.
– Тай, Тай, – звала она, с трудом открывая тяжёлые веки.
– Да, Тэри.
– Пить, – попросила она, и князь достал остатки настоя, что приготовила для неё Шема. Напоил её из фляги, а потом начал стягивать мокрые от пота одежды.
– Что ты делаешь? – пыталась возмущаться она. – Оставь, оставь как есть.