Новые приключения Незнайки - стр. 11
– Лучше бы лягушка! – отозвался Гунька.
Друзья шли на рыбалку к Огурцовой реке.
«Пи-пи-пи!» – послышалось в траве.
– Это не лягушка. Она бы квакала.
– И не змея: змеи вообще не говорят.
– Тогда давай посмотрим!
– Птичка! – сказал Незнайка, раздвинув траву.
– Птенчик! – уточнил Гунька. – Красивый. Давай его с собой возьмём.
– Нельзя, как же он без папы и мамы?
– Нет, Незнайка, он, наверное, потерялся. Видишь, никто над ним не летает.
Малыши соорудили носилки из веточек и травинок и унесли на них птенца в Цветочный город.
– Зачем вы его забрали? – спросила их Мушка, с которой они встретились по дороге.
– Он потерялся на берегу реки, – сказал Гунька.
– А мы его спасли и будем теперь выкармливать, – добавил Незнайка.
– А потом что? – поинтересовался подошедший Авоська. – Будет как с дрессированными лягушками?
– Ну что ты! Ничего такого не будет. Он подрастёт и улетит…
Птенчик всем очень понравился и стал жить во дворе у Незнайки и его друзей. Ему даже построили домик недалеко от Булькиной будки.
По утрам малыши кормили птенца всякой едой. У него был отменный аппетит. Своим плоским клювом он молотил всё подряд – травку, зёрнышки, печенье, конфеты – и даже с удовольствием засовывал клюв в миску с сиропом, который носил ему Сахарин Сахариныч, приговаривая:
– Умная птичка. Понимает, что сироп – самая вкусная вещь на свете.
Так – на хорошей пище и всеми любимый – птенец рос не по дням, а по часам.
Кормить его становилось с каждым разом труднее: ему всего было мало.
– Прожорливая птица. За день выпивает мою месячную порцию сиропа, – уже ворчал Сиропчик.
– И вокруг дома все цветы общипала, – сокрушался поэт Цветик. Он был страстным любителем цветов: он черпал в них вдохновение.
Птица вставала раньше всех и бродила по улице, доедая соседские цветы. Когда ей надоедало слоняться без дела, она бесцеремонно засовывала голову в окна первых этажей, будила малышей и малышек и устраивала разные безобразия.
– Она у меня все пончики и конфеты со стола съела, – объявил как-то Пончик. – Раз она хулиганит, я её кормить больше не стану.
Терпение коротышек лопнуло после одного происшествия…
Как-то вечером Тюбик писал закат солнца прямо на открытом воздухе, как он ещё любил говорить – «на натуре».
Стемнело. Он завершил работу и оставил мольберт и краски во дворе. «Если будет вдохновение, завтра утром напишу ещё и восход солнца».
Ночью Тюбик всё ворочался, думал о завтрашней картине. Ждал вдохновения.
И вот утром он побежал к мольберту: появилось вдохновение.
Художник схватил кисть, а красок – нету. Ни одного тюбика! Как корова языком слизнула.