Новые молодежные движения и солидарности России - стр. 3
– описание и презентация молодежи в качестве гомогенной группы, вне зависимости от особенностей индивидуальных и групповых идентичностей, гендерной специфики, географических локаций (столица-провинция-город-село), структурных позиций (богатые-бедные-средний класс), типов и форм занятости (работа – учеба: платное/бюджетное), этно-религиозных различий, субкультурной принадлежности, других современных форм социальных различий и исключений.
Мы в своих исследованиях стремимся придерживаться других позиций в понимании молодежной темы и молодежного вопроса[2]. Этот подход предполагает последовательную критику биополитических конструктов, перенос фокусов исследования с поиска проблемной молодежи на вопросы, которые формулируются самой молодежью в качестве актуальных и важных для реализации их индивидуальных и групповых интересов[3]. Сегодняшние дебаты вокруг различных форм молодежной активности находятся в самом разгаре. Последние события как в России, так и в «старой» и «новой» Европе вернули молодежный вопрос на первые позиции политических и академических повесток дня. Ею интересуются на государственных уровнях, разрабатываются стратегии молодежных политик, программы патриотического воспитания, ведется поиск новых идеологем «духовно-нравственного воспитания молодежи». Большая часть подобных документов фокусируется на «политическом» измерении молодежной активности. Государство не столько интересуется молодежной реальностью, сколько ищет механизмы мобилизации (прежде всего политической) молодежного ресурса для выхода из глубокого общественного кризиса, усиленного глобальной финансово-экономической рецессией.
Попытки «подправить» общественные настроения и ценностные миры за счет молодежной мобилизации характерны сегодня далеко не только для России. Политики «навязываемой молодежи политизации» воспринимаются в молодежной среде по-разному: от прагматического использования – до открытого сопротивления, кремлевские проекты открыто признаются неэффективными, однако молодежное экспериментирование продолжается. В фокусе внимания, сопровождающегося моральными паниками, оказываются то «субкультурщики, подрывающие морально-нравственные устои», то «молодые, несовершеннолетние мамы», то «молодежь, избегающая ответственности за будущее России и предпочитающая гражданские браки», то политически пассивная и граждански апатичная молодежь… Молодых пытаются «лечить» разными способами – военной подготовкой, уроками по основам религиозного знания, патриотическим воспитанием. При этом часто за границей интереса остаются реальные проблемы молодежи, включенной (как и их родители и другие «взрослые») в разные страты, пространства, культуры.