Новогодняя жена - стр. 17
- У вас, я смотрю, характер тоже не сахар.
Мне даже неловко стало. Такое лицо мужик сделал, словно графиня при нем впервые голос подала. Ну, а что? Если он раньше времени от инсульта скончается, меня наверняка отправят домой!
Брр, Крис, ну что ты такое болтаешь? Клятву Гиппократа кто давал? Кто? То-то же. Видно же – убогий. Инвалид. Причем не только на ноги, но и на голову, похоже.
- Пусть пришлют другую! – безапелляционно заявил муженек и не пожелал больше на меня смотреть. Он отвернулся и подлетел к окну.
Подлетел, Карл! На кресле! Нет, не инвалидном. На самом обычном кресле. Оно попросту взмыло в воздух и перенесло супруга к окну. Выходит, не лгала Алисия. Муж мне достался проблемный.
- Простите, ваше сиятельство, но это так не работает. Вы же знаете, ближайшие тридцать дней обмен невозможен, - голос подал дворецкий. Он по-прежнему стоял возле меня мраморным изваянием.
- Этьен! – сказал граф шторам.
Что он, интересно, там разглядывает? На них даже пыли нет и, руку на отсечение дам, ни один паук не рискнет поселиться в этом убежище мрака и одиночества. От тоски сдохнет.
- Граф!
А Эйнштейн неплохо держится. Даже усом не повел, хотя графский голос сталью звенит и звезд с неба прямиком в панталоны обещает.
- Это даже хуже, чем было!
Муж соизволил повернуться к нам лицом, которое больше не пряталось в тени. Нет, ну хорошее лицо. Очень даже хорошее. Взгляд только пугает. Черный, но какой-то пустой.
- Не узнаем, пока не попробуем.
- Вообще-то, господа, упомянутое вами «это» стоит здесь и все слышит.
- Можете не стоять,- безразлично бросил граф, глядя на Этьена.
Ну и замечательно! Расположилась в ближайшем кресле, посчитав это приглашением. Этьен посмотрел на меня с плохо скрываемым ужасом, а муж даже не повернулся. Хотя кресло довольно-таки красноречиво скрипнуло. Интересно, чья попа его так продавила? Явно не мужнина. Та только его кресло-коляску давит. Ой, вот не будем. Медики – самые первые циники. В нашей профессии без юмора никак. Либо юмор, либо профдеформация. Это вы еще с патологоанатомами не общались. Вот уж где Петросян отдыхает.
- Альберт, оставьте меня с мужем. Разговор есть. Приватный!
- Я Этьен! – как-то обреченно поправил мужчина, не надеясь уже, что я запомню его французское имя. Стойкие ассоциации с Эйнштейном, увы, неистребимы.
- Это сути дела не меняет. На выход, дорогой, на выход. Это не для лишних ушей.
Дворецкий посмотрел на графа, на меня, снова на графа, выискивая ответ в пустом взгляде последнего.
- Могу я…
- Иди, Этьен, - уныло разрешил муж и, когда мы остались наедине, подлетел ближе.