Новогодний детектив (сборник) - стр. 42
– И я так думаю, – невинно согласилась баронесса Корф. – Потому что было бы поистине жестоко принуждать к браку столь почтенную особу, как графиня Елизавета, и все только для того, чтобы предсказание мадам Этуаль оправдалось.
– Сударыня! – жалобно вскричал князь.
– Или графиню Головину, или госпожу Карамзину, или…
– Сударыня, я сдаюсь!
И они оба рассмеялись. Странным образом, однако, князь почувствовал, что у него и в самом деле отлегло от сердца.
– Можно спросить? – поинтересовалась Амалия. – Чем именно вы намерены заниматься в ближайшие дни?
– По правде говоря, еще не знаю, – сознался князь. – Мне прислали столько приглашений… Может быть, пойду на вечер к Ласточкиным – у них очень приятный дом, а госпожа Ласточкина замечательно поет. Или загляну к Покровскому. Хотя, по правде говоря, богема – это не совсем мое.
– Покровский – художник? – спросила баронесса Корф. – Который живет на Монмартре?
– Да, – сказал князь. – Ужасно утомительно туда наведываться. На холме улочки такие крутые, и живут там… сущие пролетарии. Покровский обещал мне еще в ноябре закончить реставрацию одного портрета, которую я ему поручил.
– Вашего портрета? – спросила баронесса.
– Нет. Моей матери.
Амалия знала: мать князя умерла, когда он был еще мальчиком.
– Вы не прогадали, Покровский очень хороший реставратор, – кивнула баронесса. – А вот художник уже не столь замечательный.
– При том образе жизни, который он ведет, удивительно, что у него еще вообще остается какой-то талант, – проворчал князь.
Собеседники еще немного поговорили о художниках и живописи, и князь стал прощаться.
Едва он ушел, как в дверь кто-то еле слышно поскребся.
– Входи, Франсуа, – сказала Амалия.
Едва ее сообщник показался на пороге, она сразу же заметила, что он чем-то встревожен. Между бровями Франсуа пролегли морщинки, он хмурился и казался чем-то всерьез озабоченным.
– В чем дело, Франсуа? – спросила Амалия.
– Эта лавка, мадам… Я не знаю, что с ней делать, – признался мошенник с несчастным видом.
Баронесса пожала плечами.
– Я помню твои опасения по поводу того, что мы разоримся на белой сирени в разгар зимы, но посуди сам: должны же мы были спасти князя от грозящей ему участи! А из двух десятков дам, которым мы выслали сирень, несколько все-таки пошли с нею на бал, так что нельзя счесть, будто наши труды пропали зря. Зато князь теперь с юмором смотрит на свое положение, и если какая-то ловкая особа и впрямь решила стать княгиней Мещерской, ей придется не так легко, как она рассчитывала.
Следует признать, что ловкая особа действительно недооценила коварство баронессы Корф. План баронессы был весьма оригинален: она объявила Франсуа, что отныне его зовут Франческо и он итальянец, и послала его выкупить цветочную лавку на площади Побед. После чего помощник баронессы по ее распоряжению выписал за баснословные деньги белую сирень из Ниццы и разослал ее старым дамам, которые могли присутствовать на традиционном ежегодном вечере у русского посла. Амалия знала, что князь никогда не пропускает это торжество, и предполагала: возможно, неизвестная особа именно там попытается произвести на него впечатление. Но если бы она даже попалась ему на глаза, она бы неминуемо затерялась в толпе других дам с белой сиренью, ни одна из которых ни при каких обстоятельствах не смогла бы стать его женой.