Новое назначение - стр. 60

– Пробка, – говорит Кратов. – Поезд дальше не пойдет.

– Что же делать?

– Добывать лошадь и сани.

– А может быть, останемся, – жалобно просит Гладков.

– Мы замерзнем здесь, как котята.

Увязая ногами в снегу, падая и задыхаясь, они выходят на лощенную полозьями дорогу. Бесконечной чередой сани уходят навстречу поднимающемуся белесому солнцу. Трупы лошадей со вздутыми животами и надтреснутыми задами лежат по краям дороги, отмечая черными вехами путь на восток. Глядя вниз, тащатся пешеходы.

– Бросайте вещи, и пойдем.

Кратов говорит властно, словно приказывает.

Впереди неожиданно останавливается пара лошадей. Там сбиваются люди, Кратов проталкивается вперед, схватив под руку Валентину Петровну.

В санях сидит старик в меховом картузе, обвязанный пуховой шалью. Правой рукой он обнимает седую женщину в собольем салопе. Лицо его побелело. Уши, щеки, седые баки одинакового грязновато-молочного цвета. Это один из томских золотопромышленников с женой. Они ехали всю ночь и оба замерзли, уснув на ходу. Их грубо выволакивают из саней. Старик ударяется носом о деревянный ободок, и кончик носа отлетает, как у гипсовой статуи. Из саней выкидывают сундуки и узлы. Кратов вталкивает в сани Валентину Петровну и Павла Павловича. Туда втискиваются еще двое. Для Кратова не остается места.

Директор-распорядитель Копикуза стоит на дороге, притоптывая меховыми сапогами, и провожает глазами уплывающие сани.

«Срочная.

Новониколаевск, Тайга, Юрга, Кольчугино, Кемерово, Топки, Кузнецк, Гурьевск.

Михаилу Константиновичу Курако.

Уполномоченный Совета обороны немедленно просит прибыть его поезд станцию Томск. Милютин».

Никто не знал, где Курако и жив ли он. Милютин телеграфировал в восемь адресов.

Поезд Ивана Михайловича Милютина из шести классных и двух товарных вагонов подтягивался за наступающей Пятой армией. В вагонах расположились крупнейшие специалисты Москвы и Петрограда по всем отраслям хозяйства. В вагоне Милютина стоял сундук, доверху набитый тугими связками желтых советских миллионов – лимонов, как их называли тогда. Экспедиция была сформирована и двинута из Москвы по предписанию Ленина. Милютин имел право без сношения с Москвой делать окончательные распоряжения по всем хозяйственным вопросам. Ленин просил сугубо, архисугубо нажать на восстановление нормального движения по сибирской магистрали. «В этом сейчас гвоздь для снабжения фронта, для переброски сибирского хлеба в голодающий центр», – говорил на прощание Владимир Ильич.

Хозяйство Сибири было парализовано откатывающимся фронтом. Так ползучий гусеничный танк, подминающий деревья, изгороди, дома, оставляет после себя широкую омертвелую полосу, и не скоро встает придавленная рассеченная трава.