Новое назначение - стр. 56
Курако сбрасывает оцепенение, садится к столу и кричит:
– Под кроватью у меня две бутылки. Помирать, так с музыкой.
Рогов недоверчиво щурится. Он помнит пилюли цианистого калия.
– Наливай первый, – говорит он.
Курако наливает стакан. Он выпивает залпом, переводит дыхание и, не закусывая ничем, нюхает корку черного хлеба. Все выжидающе смотрят. Курако выпивает еще полстакана, крякает и тянется к щам.
Наливает из бутылки Рогов. Привычным жестом он опрокидывает стакан в рот, и в то же мгновение лицо его наливается кровью, глаза выпучиваются, как у удавленника, он хрипит и со свистом хватает воздух. Роговцы бросаются на Курако с саблями. Рогов машет руками на своих.
Курако смеется.
– Это чистый спирт, – говорит он. – Девяносто шесть градусов.
Отдышавшись, Рогов смотрит на Курако и не может скрыть восхищения.
– За что судить будешь? – спрашивает Курако.
– Не я буду судить – народ. Как жизнь прожил? Кому служил? Паразитам служил.
Курако молчит. Вся жизнь пробегает в секунду. Вспоминается то, о чем не любил вспоминать, – товарищи уговаривали стать подпольщиком-профессионалом, он отказался и вернулся к печам. Не здесь ли ошибка всей жизни? Неужели вот оно – пришло возмездие? Курако отвечает:
– Я железо плавил. Оно нужно народу…
– Не треба народу железа, – задумчиво и убежденно говорит Рогов. – От железа – насилие. Без железа все равны будут. Войн не будет. Сильных не будет и слабых.
Рогов понижает голос и с доверчивым детским любопытством спрашивает:
– Не умеешь ты этого – чтоб все железо в порошок, в пыль? Состава такого не знаешь?
– Не знаю.
– Я б тебя в помощники взял… Сибирь подняли бы, в Китай пошли бы. Китай мою программу примет.
– Да тебя в музей надо! – восклицает Курако.
Наутро в модельном цехе собрался народный роговский суд. Туда привели арестованных.
– На верстаки вставайте, – тихо командует своим Курако, – народа не бойтесь, пусть видит народ.
Они взбираются на верстак. В маленькие тюремные окошки, пробитые под самым потолком, видно небо и солнце. Чернеет в стене толстое железное кольцо. Они прятались здесь позавчера.
Рабочие и роговцы наполняют цех. Первым судят Казарновского. Рогов голосует.
– Инженеру Казарновскому, угнетателю народа, башку долой. Подымите руки…
– А мы дадим?
Рядом с Казарновским вырастает над толпой старик котельщик Егоров. Он большевик. Несколько месяцев назад Казарновский случайно поймал обрывок разговора офицера и уловил несколько фамилий, в том числе Егорова. Инженер предупредил всех. Ночью каратели перерыли все барахло в каморке Егорова, но котельщика не нашли. Он скрывался около завода и появился, когда ушли белые.