Новеллум. Том 1. - стр. 30
Только вот Поп наш, покойницу отпевать наотрез отказался. Оно и понятно, она же сама себя загубила, да и дитё, ещё не рождённое вслед за собой, на тот свет унесла. Как ни крути, не по-христиански это, не по православной традиции. Да и обида на Ёську за дочь уж сильно тяготила душу. Так, Маруську и схоронили, без отпеваний, но помянув добрым словом. Да и на вдовца старались в тот день не сетовать. Решили, протрезвеет – сам поймёт вину. Посидели тогда за столом час, другой, да и разбрелись все по домам.
Уже к следующему дню, деревня вернулась к своему повседневному укладу. Тут не город, каждый божий день, люди все в делах и работе. Только вот спокойствие наше длилось недолго. На третий день после смерти Маруськи, Нюрка зашла Ёську проведать, как он там, и Маруську помянуть. Да только стоило ей порог дома Хрестюковского пересечь, как крик её чуть ли не по всей деревне пронёсся.
Тут люд деревенский снова на крик сбежался. Но на этот раз картина их ждала куда страшнее той, что была в этом доме три дня назад. На полу, посреди комнаты, с ярким следом от удавки на шее лежал Ёська. Только помимо следа на шее, кто-то вырвал ему сердце, которое, в паре метров от тела лежало. А по полу след кровавый тянулся, вплоть до разбитого окна.
Мы, деревенские, хоть и не из брезгливых, но многие от увиденного в обморок тогда попадали. Да и что греха таить, в сердцах людей тогда много суеверий разных проснулось. Одно дело, если бы он, не выдержав потери Маруськи руки на себя наложил. Так тут след от петли на шее есть, а самой петли не было нигде. Да ещё сердце кто-то вырвал и рядом бросил. Видать, через окно, разбитое и залез. Да и след кровавый именно туда вёл. Тут Нюра ещё вспомнила, что ночью долгий крик со стороны Хрестюковского дома раздался, секунд на десять. Да и сам крик был мерзкий, не на человечий, не на животный непохожий. Как потом оказалось, звук этот не только Нюрка слышала. По деревне поползли нехорошие сплетни разного толка, у кого на что фантазии хватало. А Ёську тогда рядом с женой и схоронили.
В деревне начались смутные времена. Как только солнце пряталось, люди из хат и носу не высовывали, да и ружья с топорами и вилами под рукой всегда держали с иконой наперевес. Кто силы нечистой боялся, а кто убийство Ёськино на зверя доселе невиданного списывал. Однако дни после того события были вполне себе спокойные, а после того как по Ёське три дня было, люди и сами к привычной жизни возвращаться начали. Там и Новый год отгуляли. Только вот, как по Маруське девятый день поминать пора настала, так вся деревня снова тот самый крик услышала. Страх в сердцах людей проснулся с новой силой. Как только проорали первые петухи при виде солнца на горизонте, все тут же хлынули из хат своих по деревне бродить. Не с пустыми руками, разумеется. Вдруг твари той свет солнечный нипочём. Бродил люд по деревне до тех пор, пока кто-то не крикнул что было силы: