Новая Зона. Третья аксиома - стр. 39
На этот месте Тася пришла в себя и бросилась на палубу. Окровавленный Карась лежал в центре плота, но Сизого не было. Зато маленький мальчик лет трех-четырех доверчиво смотрел на нее снизу вверх ясными голубыми глазками.
– Дядя пьяхой, – сказал малыш. – Хотей язьбудить папитьку. Нийзя, папитька сьпить.
Он улыбнулся и пошел прочь с парома, нетвердо ступая босыми ножками. Его белокурые кудряшки умилительно взлетали вверх-вниз при каждом шаге.
– Стреляй, дура, – зашипел Старик.
Но Тася не смогла спустить курок. Он же на Сашка похож. Ее братика, что в харме погиб. Нет, нет, нет. Она не стреляет в детей.
Малыш ушел. Тася развязала Старика и Артема, к этому времени уже очухавшегося. Хороший все-таки был мужик Карась – бил не сильно. Или у Артема затылок деревянный. В любом случае обошлось. У него немного кружилась голова и слегка мутило, но и это скоро прошло.
Они перенесли Адама на буксир, отвязали плот, предварительно забрав пулеметы, и отплыли от берега. Решили переждать до ночи на плаву. Если полезет кто – будут отстреливаться.
На буксире обнаружилось два не начатых пайка. Наверное, Сизого и Васька. Их разделили на четверых, по-братски.
– Вообще-то мне больше полагается, – мрачно пошутила Тася. – Сегодня всю работу я сделала за вас.
– Ага, отпустила тварь… даже не знаю, что это. Впервые такое вижу, – пробурчал Старик. – Чтобы существо превращалось из одного в другого прямо на глазах…
Он покачал головой.
– На братишку моего похож, – задумчиво сказала Тася.
– А что он говорил? Я ни слова не понял, – спросил Старик.
– Говорил, что нельзя будить папочку, – ответила Тася. – Даже речь как у Сашка. Он тоже «л» и «р» не выговаривал. «Пьяхой», – повторила она.
На глаза у нее предательски навернулись слезы. Надо же, после всего этого кошмара – и слезы.
– У меня вся семья в харме погибла, – сказал Артем и погладил Тасю по волосам. Она вдруг разревелась. Громко, навзрыд.
– Я только что человека убила. И ничего, даже не жалко, – сквозь всхлипы проговорила она. Артем неуклюже обнял ее, стараясь утешить.
Старик тяжело вдохнул.
– Ладно, ребятки. Кончайте это. Не место на Зоне для совести и морали. Убила мразь – город стал чище. И все, баста. Давайте распределим дежурства и поспим, что ли? Завтра снова всю ночь бегать.
– Как только тебя Монах в лагерь допустил? – проворчал Артем. – Без морали и совести нигде нельзя.
Когда Адам наконец проснулся, ему рассказали все, что он пропустил. Особенно подробно – про Сизого, превратившегося в умилительного малыша, про мяч, качалку и детские игры во дворе.