Новая Зона. Сердце обители зла - стр. 10
– Это чистой воды шиза, – говорю я. – Как вы можете быть виноваты за других? Зачем молиться за этих злобных садистов и убийц?
– Любовь не может допустить гибели ни одной души…
Разговаривать с ним – как с инопланетянином! Может, у них там тоже Зона, на Афоне? Я решил зайти с другого бока:
– Чтобы заработать рай, надо ведь выслуживаться всю жизнь, так ваша Церковь учит? И даже если выслужишься как следует, нет железной гарантии спасения, да? Если Бог – всеблагой, почему бы Ему не даровать людям счастье просто так, даром? Чтоб ни один человек не ушёл обиженный?
– Господь дарует! – говорит Ермоген (а глаза его так и сверкают). – Он дарует счастье всем, даром! Вот оно счастье – разлито вокруг! Даже здесь, в Зоне, счастье струится отовсюду, пронизывает всё кругом! Просто люди не умеют его принять и потому уходят обиженные и разочарованные. Они защищаются от счастья непроницаемыми доспехами, закрывают наглухо все двери и окна своей души, прячутся, как черепахи, в свои твёрдые панцири, и поэтому благодать не касается их. Искренне полюби ближнего хоть на минутку – и ты узнаешь, что такое блаженство в Боге! Посмотри в небесную глубину чистым взором – и увидишь своего Создателя! Забудь на мгновение про себя, любимого, отрешись на миг от своей личности – и Дух Святой коснётся души твоей!
– А зачем же вы тогда выслуживаетесь в своих монастырях? – осаждаю я его пыл. – Посты, многочасовые службы на ногах, изнурение тела. Зачем это всё?
– Это наш дар любви в ответ на любовь Господа.
– Типа, как собачка виляет хвостом перед своим хозяином и лижет ему пятки?
– Скорее, как блудный сын, расточивший имение с блудницами и евший из одного корыта со свиньями, испытывает неизреченную благодарность к своему отцу, который, увидев своё многострадальное чадо, возвращающееся домой, бросился ему на шею, расцеловал и ни словом не попрекнул…
Дальнейшую дорогу к церкви я помню как-то смутно. Очередная «комариная плешь», одинокий «весёлый призрак» (что он забыл вдали от кладбища?), пересекающая тропинку шеренга «серых упырей» – по утверждению Ермогена, «испорченные зайчики». Я действовал на автомате, а в голове всё вертелись слова о счастье, и я никак не мог решить: кто он, этот монашек? Слабоумный идиот, князь Мышкин во всём красноречии пациента, сбежавшего из психушки? Или гигант духа, чьему внутреннему взору открываются истины, неведомые нам, простым смертным? А может, и то и другое одновременно?..
В какой-то момент я почувствовал, что тело покрывается липким по́том. Над нами нависла какая-то зыбкая тень, и солнце потускнело. Наши шаги стали гулко отдаваться в пустом пространстве, как будто мы были в большом помещении, а не на открытом воздухе.