Новая Зона. Кромешный свет - стр. 13

– Так, давай о деньгах, а потом отметим. – Бубо не стал разливать, а строго глянул на Тимура.

Рымжанов достал из кармана прямоугольник плотной бумаги с цифрами и положил его перед сталкером.

– Вот почему вы, научники, всегда не с того конца разговор начинаете? – повеселел Бубо и спрятал бумажку в карман. Недрогнувшей рукой ловко разлил водку в стопки, которые, как и бутылка, немедленно покрылись холодным потом.

Крякнув и закусив картошкой, которую он взял из тарелки Тимура пальцами, сверкнув черной каймой под ногтями, сталкер оживленно продолжил:

– Теперь по правилам. Как кордон пройдем, сразу на мою заимку, с голыми руками я не собираюсь по Москве шастать. Транспорт у вас хороший?

– Куда лучше, «Лада Калина».

– Слушай, извини, как тебя зовут?

– Тимур.

– Так вот слушай, Тимур, ты хоть понимаешь, что такое Москва?

– Ну да, столица нашей родины.

– Ага, щас! – воскликнул сталкер. – Не забудь, что сейчас в Москве столько нелегалов, охотников за легкими деньгами, что нам там уже делать нечего. Со всего мира лезут, хотят последний кусочек с умирающего города содрать! Слова по-русски сказать не могут, а уже хозяева! Как ты на своей «Ладе» через город, полный мутантов, попрешься? Подумай.

– Да нам-то всего до нашего Центра, ну, научно-исследовательского, доехать. По центральным улицам. Днем. И все. – Тимур старательно исполнял роль простачка.

– Так, хрен с ней, с твоей «Ладой», но первым делом в мой схрон! Я с голыми руками – ни шагу.

– А схрон где?

Сталкер так посмотрел на Тимура, словно он спросил что-то крайне интимное и неприличное.

– Я сказал – будете выполнять все мои указания. Половина суммы вперед!

– С собой не брал, – сказал Тимур.

– Перед выездом дашь. Сколько вас там народу едет?

– Четверо. Шофер наш.

Сталкер сделал движение губами, словно жевал муху, и произнес:

– Тока за бухло ты платишь.

Далеко в Средиземном море

Яхта «Озарение» практически не чувствовала легкой ряби и умиротворенно дрейфовала на траверзе Гераклиона. Исакович не захотел сопровождать свою подругу на шопинг, он считал, что покупать шубу в Греции – это какой-то махровый пережиток совка. Поэтому, устроившись в шезлонге у бассейна, он лениво потягивал портвейн «Приморский» из граненого стакана. На службе у него было пять лучших в мире сомелье, причем один из них даже был здесь, на яхте. Его винные погреба во Франции и Чили стоили миллионы долларов, но вот в такие минуты, когда Гриша Исакович оставался наедине, старая привычка выпить «Приморского» портвейна именно из граненого стакана давала о себе знать. Фляга из-под молока, старая, советская фляга, в которой развозили молоко по гастрономам, была приобретена на eBay и использовалась для личных запасов «Приморского». Гриша понимал, что это психоз, что от этого пойла портится печень и что от вредных привычек надо избавляться. Но только шмурдяк возвращал его в воспоминаниях в те времена, когда жизнь Гриши была беззаботна, лиха и счастлива. Вкус портвейна, простой и вульгарный, как ему объяснили сомелье, вызывал такую ностальгию, светлую и непорочную, что Исаковичу казалось, что и вправду вся его жизнь была светла и непорочна.