Новая жизнь Нефертити - стр. 13

«Я ему сказала, что люблю Баха? Вот так оговорка по Фрейду...»
– Красивое.
Он улыбнулся, как с экрана.
– Зови меня Финн. Я привык, и вообще подумываю о том, чтобы официально поменять имя в документах. И приходи утром.
«А почему ты не придёшь ко мне? Это выше достоинства звезды?» – царапнуло колкостью на моём языке, но произнести он не дал. Взял мои щёки в ладони и заглянул в глаза, вызывая опять то чувство узнавания. Коснулся губами моих губ.
От нежного мазка, словно беличьей кистью по холсту, мысли унеслись. Глаза закрылись, сознание замкнуло. Не знаю, кто из нас пил дыхание другого сильнее, пока с истерической настойчивостью не зазвонил мой телефон. Я оторвалась от Финна и поднесла трубку к уху.
– Где вы, Дамира? – послышался недовольный голос продюсера.
Глядя в блестящие глаза мужчины, покорившего полмира, полупьяного, как и я, от поцелуя, я вдруг ещё более отчётливо ощутила, что хочу стать кем-то, чтобы не чувствовать внутри досаду невысказанности и забыть это социальное неравенство между нами. Я хочу быть цельной!
Он нашёл своё дело, а я бросила даже то, что нравилось, и закисла в болоте... Может, в самом деле попробовать съёмки? Сниматься с ним? Проводить время вместе. Я же хотела сказки!
– Простите, – выдохнула я в телефон. – Я уже здесь. Но, кажется, заблудилась.
– Вернитесь, откуда пришли, – терпеливо объяснил Макаров. – Вам нужен центральный вход. Горничная вас встретит.
– Хорошо, спасибо!
Я отбила звонок, заливаясь краской и думая, что сошла с ума. Финн рассмеялся:
– А меня не сдала, молодец!
– Это был секрет?
– Нет, конечно же, но так прикольнее! – шепнул он и провёл руками по моей талии, по волосам.
Затем с выдохом отошёл, пропуская к двери. В молчании наши взгляды снова стали осязаемыми, а воздух плотным. Невозможно уйти.
– Я искал тебя в Лувре. Я увижу тебя завтра?
– Если меня возьмут на роль.
– Даже если не возьмут.
– Да.
Он опять поцеловал меня. Быстро, жарко. И выдохнул в губы на прощанье:
– Ты звучишь, как музыка!

6. Глава 5

Несмотря на то, что я только что видела Лувр, я лишилась дара речи. Прежде всего потому, что на капителях колонн центрального входа разглядела символическое изображения папируса – уменьшенную имитацию колонн в Карнаке и Луксоре.
За стеклянными дверьми меня ожидал настоящий дворец: белый мрамор, светлый кафель с вкраплениями чёрного на полу овального холла, круглый столик на позолоченных ножках под впечатляющей брызгами хрусталя люстрой, а на нём – невероятных размеров ваза с лимонными гладиолусами моего роста. Трёхметровые зеркала в проёмах белых стен, отделанных позолотой, обтянутые синим атласом кресла с золотыми подлокотниками. Грандиозный камин с двумя грудастыми женщинами-сфинксами, крыльями удерживающими мраморную крышку, шестиметровые потолки с фресками.