Новая жизнь. Книга 1. Сергей Савелов - стр. 24
Что это было? Откуда это? Судорожно оглядываю привычные стены своей палаты, койки и тумбочки соседей. Терехов опять дышит со стоном. Мишка привычно похрапывает. Больничный воздух пахнет лекарствами, несвежим бельем и миазмами. Хочется встать и распахнуть окно, чтобы опять почувствовать тот свежий воздух свободы и счастья….
Мое пребывание в госпитале стало исчисляться уже месяцами. Большинство повязок и гипс сняли. Я начал передвигаться на костылях, держа правую ногу на весу и по утрам делать зарядку, стараясь не напрягать пресс, так как врачам, да и самому не нравилось ранение брюшной полости.
Через несколько месяцев после поступления в ВМА возникло воспаление и непроходимость кишечника, появились спайки. Опять потребовалось хирургическое вмешательство. Также плохо заживала пятка, и врачи вновь делали операции и реампутации.
После снятия гипса оказалось, что рука потеряла былую подвижность. Даже ложку первое время не мог держать, не говоря уже об игре на гитаре. (Баловался прежде). По совету врача начал многочасовые ежедневные тренировки с эспандером и шариками. Кроме этого молодой невролог посоветовал заниматься со стаканом. Оказалось, вроде бы простое движение – охватить кистью стакан и поднести ко рту требует немыслимых усилий, задействования многих групп мышц и связок. Стакан также включил в состав своего спортинвентаря.
Терехов с одобрением смотрел на мои упорные потуги.
Колю после выписки родители забрали домой с отечественным протезом. Он даже прослезился при прощании. Убыл молодой парень домой с надеждой на новую жизнь и импортный протез.
Михаил после того памятного разговора понемногу ожил, начал разговаривать и шутить, только при мужских разговорах про баб замыкался в себе и хмурился. Ему требовалась серьезная операция на позвоночнике, но в СССР таких операций не делали или не делали простым офицерам и приходилось ходить в корсете, испытывая боли.
На место Коли положили танкиста с переломанными ногами, который попал под собственный танк. Веселый и пробивной парень Егор отшучивался и не признался – как он оказался под боевой машиной, наверное, стыдился за свою травму, среди офицеров, получивших свои раны в Афганистане. Сорвался, когда мехвод танка без команды рванул с места или свалился с брони в движении, а механик-водитель не успел затормозить? У меня самого подобное было, но я успевал спрыгнуть с боевой машины вбок. Теперь уже ему стали подсовывать утку.
А вообще осточертели эти академические стены и собственная малоподвижность. Иногда появлялась мысль, что уже никогда не выйду на улицу на своих ногах и настроение это не поднимало. Все чаще появлялось раздражение, хотя успевал взять себя в руки и не сорваться на соседях или медицинском персонале.