Новая Орда - стр. 39
Хан недовольно прищурился:
– И что? Где его теперь прикажешь искать, старуха? Сарай-ал-Джедид нынче, конечно, не такой большой, как до разорения Хромцом, но все же… тысяч сто жителей, пожалуй, наберется. Урусуты говорят – иголку в стоге сена легче найти.
– Найдем, – спрятав ухмылку, заверила Гаиде-ханум. – Я запомнила и второй голос. И не раз слышала его во дворце… как раз в твоих покоях. Услышу еще раз – обязательно вспомню, кто.
– Хорошо, – согласился хан. – Я подумаю, как это лучше сделать. Пока же можешь идти и явишься по первому моему зову… Эй, слуги! Да где ж наконец этот шайтан мозольщик?
Орясина князь Хряжский от безделья устроил во дворе караван-сарая забаву: велел слугам вкопать у забора кол да наперебой со своими воеводами швырялся в него комьями глины – кто скорее собьет. Веселая вышла забавушка, истинно молодецкая. Жаль, зрителей маловато было – постоялый двор отдали посольству целиком, и местная шантрапа тут не шлялась. Правда, мальчишки, услыхав богатырский смех, за забор все же заглядывали, и даже, обнаглев, забрались на растущие рядом деревья, смотрели во все глаза, ставки, стервецы, делали.
– Эй, Айгиль! Свистульку свою, новую, против твоей пращи – на того вислоусого!
– Моя праща против твоей дрянной свистульки?! Да ты совсем страх потерял, Аллахом клянусь!
– А победит-то не вислоусый, а вон тот здоровенный батыр! На него, Айгиль, ставь – не ошибешься.
– Батыр? Вислоусый… Ладно, покажь твою свистульку! Она хоть свистит?
Егор тоже вышел на галерею – полюбоваться, поглазеть – с чего такой шум? Сразу узрев плечистую фигуру Хряжского, поискал глазами Яндыза и, не найдя, удивился – что же царевич-то, спит еще? Не похоже, никогда не дрых чингизид до полудня, даже если и ложился поздно.
Подозвав одного из своих воинов, Вожников послал его в каморку царевича – именно так, в каморку, опять же, отведенную Яндызу в чисто конспиративных целях.
– Нету господина Абыза, – вернувшись, доложил слуга. – Говорят, и не возвращался еще.
– Ну, нет так нет. Как вернется, доложишь.
Абыз – так звали в обозе царевича. Князь Хряжский, конечно, обо всем осведомлен был, однако, помня наставления Василия Дмитриевича, язык зря не распускал – уж на это-то ума хватало. И еще кое на что – ишь, какую забаву нынче удумал!
Моросивший с утра дождик перестал, и в прорывах желто-жемчужных облаков проглядывало широкими полосками зеленовато-лазурное небо. Со двора пахло верблюжьим и конским навозом, у хозяйского птичника, важно переваливаясь в грязи, галдели гуси. С галереи – караван-сарай стоял на невысоком, спускавшемся к Волге холме – неплохо просматривался город. С мощеными улицами, кирпичными и каменными домами, керамическими трубами канализации и водопровода, с мечетями и церквями – ордынская столица являлась центром православной Сарайской епархии – и круглыми уютненькими площадями, чем-то – наверное, платанами и фонтанчиками – так похожими на парижские. Вот выйдешь на улицу, закроешь один глаз – и вылитый бульвар Сен-Мишель или, скажем, Клиши, разве что без секс-шопов. Честно сказать, Егору нравился город – чистый, уютный, зеленый, правда, так толком и не оправившийся от разорения Тимура. Вообще же, не везло в последнее время Орде – то чума, то тот же Железный Хромец Тамерлан со своими непобедимыми туменами. Не везло. Однако и того, что еще возрождалось, для общего впечатления хватало, а уж Вожникову – точно имелась возможность сравнивать. Та же канализация, водопровод, фонтаны, стекла в окнах, сады… ах, сады! Они уже и сейчас, казалось, пахли яблоневым и вишневым цветом, хотя и рано было еще.