Новая Орда - стр. 28
Таясь за шатрами, Горшеня подкрался к воротам, насколько мог, близко, всмотрелся, прислушался – Тимоха о чем-то лениво болтал со стражниками, их беседа иногда прерывалась смехом, не особо сильным, так, похоже, больше из вежливости. Не спешил никуда приказчик, трепал языком да иногда на ворота – зырк-зырк – посматривал, видать, поджидал кого-то. Или времечко выжидал – чтоб какую-нибудь пакость сделать – дышла ножичком поковырять или еще чего нехорошего по плотницкому делу сотворить.
Подумав так, плотник тоже решил подождать, благо спешить-то было некуда, завтра еще в поход выступить не собирались, Корытов сказал, что дня два, а то и три «посольство» в Казани прогужуется – точно.
И снова от ворот послышался смех, а потом чей-то голос что-то прокричал по-татарски… Ага! Вот еще на постоялый двор какие-то гости пришли – на ночь-то глядя. Подозрительно! Хотя с другой стороны – чего подозрительного-то? Когда еще в караван-сарай завернуть, как не ночью?
Вошедшие, впрочем, не очень-то походили на купцов, скорей, на местных мелких бояр или детей боярских – в свете горевшего у ворот костерка хорошо были видны богатые стеганые халаты и привешенные к поясам кинжалы в дорогих золоченых ножнах. Держались гости – а было-то их всего трое – весьма дружелюбно и вообще поведением своим напоминали припозднившихся гуляк – хохотали, пошатывались, то и дело хлопали друг друга по плечам и переходили на русский – видать, специально для обозников:
– Э, Эрчин-бек, ты ж говорил – в майхоне Ильчигана Иранца до утра гулеванить будем, а вот поди ж!
– Да кто ж знал, что у иранца нынче поминки? – оправдывался Эрчин-бек – жилистый красномордый татарин с вислыми усиками и длинной узкой бородой. – Да их, огнепоклонников, не поймешь!
– Хорошо хоть про этот караван-сарай вспомнили, – примиряюще произнес третий татарин – толстяк в изысканного вида тюрбане, украшенном серебряными цепочками.
Первый – широкоплечий, с квадратным подбородком и хрипливым голосом – упрямо набычился:
– Вот уж не знаю, сыщется ли у Каима-баши вино?
Каим-баши – так, как помнил Горшеня, звали хозяина постоялого двора, что же касаемо майхоны – то так в ордынских (и не только в ордынских, а и вообще в магометанских) городах именовались питейные заведения, дабы не оскорблять своим присутствием правоверных, обычно расположенные на окраине, в каких-нибудь трущобах-мархобат. И держали эти заведения, конечно же, не поклонники Магомета, а чаще всего огнепоклонники, католики да и православные даже.
– У достопочтенного Каима-баши всяко вино сыщется, – как-то слишком поспешно успокоил гуляк Тимоха Карась. – Идемте, я вас к нему провожу. Не, не, он не спит еще, а мне вот как раз выпить не с кем, ексель-моксель.