Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 1 - стр. 65
Первоначально государственные советы были крайне малочисленны (9–10 человек) и разрастались крайне медленно. В Англии при Стюартах число допущенных в «личные замыслы короны» достигло 40–42 персон, во Франции при Ришелье совет состоял из 35 вельмож. Большое количество родового дворянства в этих советах скорее объясняется желанием монархов иметь носителей старых традиций под непосредственным контролем, чем реальной необходимостью. В процессе дальнейшего реформирования процент знатного дворянства неукоснительно сокращается.
Одним из самых решительных и последовательных субъектов в реализации подобной практики стал французский абсолютизм. Целенаправленное отстранение пэрства от власти стало одной из основополагающих доктрин во французском государственном строительстве. По регламенту 1584 г. из 33 должностей Государственного совета 21 место отводилось родовому дворянству, 6 прелатам и 6 так называемым робенам – дворянам мантии, получившим личное или наследственное дворянство в силу занимаемых государственных постов. По регламенту кардинала и первого министра Франции Ришелье от 1628 г. из 35 советников только 8 мест отводилось клирикам и аристократам. Правительственный кризис 1643 г., вызванный смертью Людовика XIII и необходимостью формировать регентский совет (по завещанию из числа «достойных» в нем значился только герцог Орлеанский), убедил дофина в правильности проводимой предшественниками линии. В Государственный совет 1657 года вошло 26 робенов и только по 3 поста досталось дворянам шпаги и церковным иерархам. При этом на доверенных постах нельзя найти ни одного отпрыска древнего рода. Все «аристократическое» крыло было укомплектовано представителями дворянства 3–4 поколения. Людовик XIV в «Мемуарах в назидание дофину» утверждал, что не в интересах короля искать слишком знатных советников.
Так же решительно в борьбе с аристократией и ее самоуправством повели себя Карл XI в Швеции и Фредерик III в Дании. Последний вполне осознанно позволил торгово-ростовщическим представителям потеснить родовую аристократию. Он создал новые рыцарские ордена (Слона и Даннеброга), ввел европейские титулы графа и барона, попутно сформировав окружение, верное новым идеалам. Более скромные успехи можно констатировать в Испании. Единственным достижением «христианских величеств» стало количественное ограничение «рикос омбрес» (дословно – «верхушка дворянства») главами родов: Арагон, Гусман, Мендоса, Веласкес.
В Англии и Дании этот процесс шел медленнее. После войны Роз, сопровождавшейся целенаправленным истреблением Йорков и Ланкастеров, английское пэрство пострадало, как ни одно другое в континентальных странах. Ко времени Генриха VII представителей старых аристократических фамилий в парламенте осталось всего 29 человек. Перед короной встала проблема укрепления столь необходимой опоры. Пэрство стало пополняться из числа худородных провинциалов. Елизавета I Тюдор довела их число до 61, Яков I Стюарт до 91. К началу Английской буржуазной революции 1640 г. более половины английского парламента были новыми людьми, носившими старые фамилии. К концу XVII в. в предках лорда Тильнейского и лорда Беринга значились суконщики, а в прадедах лорда Лонсдейла – купец. Однако попытки расширить социальную базу абсолютизма на английской почве дали прямо противоположный результат. За столетие периферийное дворянство настолько обуржуазилось, что, привлекая к управлению этих лиц, корона автоматически вводила во власть представителей Нового времени. Так, за лордом Конвей скрывался клан оптовиков Шортеров, за герцогом Бьюфордом – суконных магнатов Чайльдов.