Новая история стран Азии и Африки. XVI–XIX века. Часть 1 - стр. 22

В целом, несмотря на существенное повышение в периферийных странах темпов роста численности населения (в среднем с 0,2–0,3 % в 1800–1870 гг. до 0,5–0,6 % – в 1870–1913 гг. и 0,9–1,0 % в 1913–1938 гг.), связанное прежде всего с усилением контроля за распространением эпидемий и некоторым увеличением экстренной помощи голодающим (табл. 4), возросли также темпы роста подушевого ВВП. Однако речь не идет о жесткой прямолинейной тенденции.

Таблица 4

Динамика численности населения некоторых периферийных стран, %[3]

В Индии среднегодовой показатель прироста ВВП в расчете на душу населения увеличился соответственно с 0,5–0,6 % в 1870–1913 гг. до 0,8–0,9 % в 1913–1929 гг., а в Китае – с 0,2–0,3 % в 1890–1913 гг. до 1,0–1,1 % в 1913–1933 гг. В странах Юго-Восточной Азии в целом также отмечалось ускорение темпов подушевого экономического роста: в Индонезии с 0,2–0,3 % в год в 1880–1900 гг. до 1,4–1,6 % в начале ХХ в., в Таиланде с 0,1–0,2 в 1870–1900 гг. до 0,9–1,1 % в начале ХХ в. (однако уже в 1913–1929 гг. отмеченный индикатор сокращался на 0,3–0,4 % в год).

Экономическая модернизация ближневосточной периферии также сопровождалась ускорением темпов подушевого экономического роста. В Турции этот показатель в 1890–1929 гг. достигал примерно 0,9–1,0 % в год. В Египте в 1885–1911 гг. он составлял около 0,8–1,0 % в год (однако в 1911–1928 гг. понизился до 0,4–0,5 %). В Алжире среднегодовые темпы прироста подушевого ВВП возросли с 0,2–0,3 % в 1880–1910 гг. до 1,1–1,2 % в 1910–1930 гг. Примерно такая же картина наблюдалась в Тунисе и Марокко.

Обобщая данные по 14 странам, охваченным расчетами (в начале ХХ в. этих странах проживали 4/5 населения будущего третьего мира), следует отметить, что средневзвешенный показатель подушевого экономического роста в этой группе государств в конце XIX – начале XX вв. составлял примерно 0,65–0,75 % в год. Этот темп, поддерживаемый на протяжении почти полувека в ряде крупных и средних стран Азии и Африки, во-первых, превосходил известные нам ретроспективные показатели их экономического роста, а во-вторых, был, в целом, выше средних индикаторов по ныне развитым странам в последние десятилетия их предмодернизационного периода.

Оценивая тенденции, особенности и факторы экономической эволюции колоний и полуколоний в конце XIX – первой половине XX в., нельзя не учитывать различные негативные обстоятельства, острые коллизии и противоречия. Многие из периферийных стран выплачивали метрополиям немалую дань. Ее размеры в Индии (3,3 % ВНП в 1865–1913 гг.) хотя и уступали грабительским налоговым и иным изъятиям Моголов, тем не менее серьезно ограничивали инвестиционные возможности этой страны: реальный фонд накопления был меньше потенциального в 1865–1913 гг. примерно вдвое. Англичане, составлявшие всего 0,05 % населения Индии, присваивали 5 % ее национального дохода. На долю голландцев в конце XIX в. приходилось примерно 0,3–0,5 % населения Индонезии, однако они располагали по меньшей мере 7–8 % национального дохода этой страны в 1870-е гг. и 15–17 % в начале ХХ в., а чистый трансферт ресурсов в метрополию достигал соответственно 6–6,5 и 10–11 % национального дохода Индонезии.