Нова Свинг - стр. 19
– Вот видишь? Тебе уже лучше. Получай удовольствие.
Она искоса глянула на него.
– О нет, – протянул Эшманн, – только не говори, что я тебя расстроил.
– Не могу поверить, что вы так невозмутимо к этому относитесь. Не могу поверить, что вас это не завело.
– Меня завело, – ответил он. – Но я не на тебя злюсь.
Позволив ей это переварить, он решил сменить тему и завел рассказ об убийствах в некорпоративном порту. На месте исходного преступления, несколькими годами ранее, он обнаружил две стихотворные строчки, вытатуированные под мышкой у жертвы: «Ниспошли мне сердце неоновое, Обезоруженное девичьей походкой».
– Это была Мона, прибывшая из места за пять световых отсюда по Пляжу. Обычная девчонка в свежеиспеченной полиуретановой обувке. Татуировка же уникальна, – говорил он, – в том отношении, что неумная. Обычные чернила, нанесенные на кожу каким-то древним методом. Судмедэксперт установил потом, что нанесли татуировку уже после того, как сердце девушки перестало биться, в стиле тату-мастера, ныне мертвого, но популярного за пару лет перед тем.[7]
– Ну как это возможно? – требовательно спрашивала ассистентка.
Эшманн, пытаясь разжечь трубку, выкинул из «кадиллака» еще одну бесполезную спичку.
– Ты оглянись, – посоветовал он ей. – Центр города меньше чем в двух милях от ореола Явления. Как можно быть уверенным в том, что тут творится? Тут возможно все. Что, если преступления тут совершаются без всякой цели; что, если их разбрызгало из Зоны, словно спреем, и никакой особой причины у них нет?
– Неожиданно поэтичная идея, – сказала она. – А как насчет убийств?
Человек, похожий на Эйнштейна, улыбнулся своим мыслям.
– Может, я тебе потом расскажу, когда ты научишься задавать правильные вопросы.
– Думаю, мы приехали.
Лонг-бар в кафе «Прибой» полнился прозрачным воздухом и клиньями солнечного света. Через открытую дверь внутрь задувало песок, официанты кемарили. Какой-то ребенок ползал между плетеными столиками в одной черной маечке с надписью «SURF NOIR».[8] Истолкования надписи, все как одно нелепые, брызнули с майки, словно капли воды, как если бы мертвые метафоры, заточенные внутри метафоры живой, сталкивались и реверберировали, бесконечно и непринужденно-упруго меняя относительные позиции. SURF NOIR, целая новая сфера бытия; «мир», заключенный в паре слов, исчезает за мгновение; пена на волнах отталкивающего мультитекстового моря, где мы все дрейфуем.
– А я вот думаю, – заметил Эшманн, – что это гель после бритья.
Он улыбнулся ребенку. Тот разразился плачем.
– Покажите нам туалеты, – потребовала у барной стойки ассистентка.