Нострадамус. Предсказания - стр. 8
После того как на Хиросиму и Нагасаки были сброшены две атомные бомбы, мгновенно погибли более сотни жителей. И еще тысячи умирали от радиации в течение следующих десятилетий.
А спустя пять дней после бомбардировки Нагасаки Гарри Трумэн обратился к нации с заявлением о том, что Япония капитулировала.
На вопрос, сожалеет ли он о том, что сделал тогда, Тиббетс ответил:
«Ведь вы же помните, что сказал мне Трумэн? Я согласен с этим. Я выполнял приказ. Решение о бомбардировках японских городов ни для кого не было простым. Но речь шла о том, продолжать войну еще минимум год с привлечением двухмиллионой армии или закончить ее быстрее? Во сколько жизней обошелся бы этот год, равно нам и японцам? Не забывайте еще и о факторе Перл-Харбора. Американская нация жаждала достойной сатисфакции». В конце интервью Пол добавлял: после случившегося он неоднократно бывал в Японии. Правда, теперь как турист.
Время «Ежовщины». Око за око
Сталин и Ежов. Фальсификация фотографии
I.59. Более жесткий монарх к власти придет.
Изгнанники будут отправлены на острова.
Двое будут убиты, преданы искрам,
Те, кто говорил, не будут говорить.
Речь, по мнению исследователей, идет о массовых политических репрессиях, осуществлявшихся в СССР в тридцатые годы. А употребляя такое выражение, как «преданы искрам», Мишель Нострадамус имеет в виду расстрелы.
История начавшегося в СССР террора, по утверждению историков, ведет свой отсчет с 26 сентября 1936 года, когда на пост народного комиссара внутренних дел СССР был назначен Николай Иванович Ежов[30]. С него ли – Ежова – начались массовые репрессии, нет ли, сегодня определенно сказать нельзя, но, во всяком случае, именно этот человек распоряжался судьбами тысяч человек, которых в конце концов отправили в тюрьмы, лагеря, расстреляли или уничтожили другим способом. Именно Ежовым в июле 1937 года был выпущен приказ НКВД под номером 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов».
Под определение «другие элементы» мог попасть кто угодно: работяги, духовные лица, колхозники, люди, оболганные соседями, жертвы сфабрикованных доносов…
Работником Ежов был старательным. Один из руководителей Николая Ивановича, партийный деятель Иван Михайлович Москвин[31], давал своему когда-то подчиненному такую характеристику:
«Не представляю такого же второго идеального работника, как Ежов. Вернее, не работника, а исполнителя. Поручив ему что-либо, можно не проверять и быть уверенным – он все сделает. У Ежова есть только один, правда существенный, недостаток: он не умеет останавливаться. Иногда существуют ситуации, когда следовало бы остановиться. Так вот, Ежов не останавливается, если его не притормозить».