Норвежский лес - стр. 39
– То есть, ты завидуешь моей жизни?
– Нет, не завидую, – ответил я. – Я для этого слишком привык к себе. И, если честно, мне безразличны и Токийский университет, и МИД. Я завидую тебе только в одном: что у тебя такая классная подруга – Хацуми.
Он какое-то время ел молча.
– Знаешь, Ватанабэ, – заговорил Нагасава после еды, – мне кажется, мы с тобой где-нибудь встретимся лет этак через десять-двадцать. Что-то сведет нас вместе…
– Ну, ты прямо по Диккенсу говоришь. – Меня даже смех разобрал.
– Точно, – засмеялся и он. – Однако мои предчувствия часто сбываются.
После еды мы пошли чего-нибудь выпить в соседний бар. И просидели там до девяти вечера.
– Скажи, а какая у тебя норма действий? – спросил я.
– Ты что, шутишь?
– Не шучу. Мне интересно.
– Быть джентльменом.
Я не засмеялся, но чуть не упал со стула.
– Джентльменом – в смысле, как те джентльмены?
– Именно. Те джентльмены.
– А что это значит – быть джентльменом? Расскажи, если есть какие-нибудь правила.
– Делать не то, что тебе хочется, а то, что ты должен.
– Ты – самый странный человек из всех, кого я встречал до сих пор.
– А ты – самый серьезный из всех, кого встречал я, – сказал он и сам заплатил по счету.
В следующий понедельник на лекции «История театра II» Мидори опять не оказалось. Я окинул взглядом аудиторию и, убедившись, что ее нигде нет, сел на первый ряд и до прихода преподавателя решил написать письмо Наоко. Описал свои путешествия в летние каникулы. Дороги, по которым ходил; города, которые оставлял позади; людей, которых встречал.
…И как становилось грустно по вечерам, – писал я. – Без тебя, я понял, как ты мне нужна. В институте – беспредельная скука, но я посещаю занятия – для самотренировки. Без тебя мне все, что ни делаю, кажется ничтожным. Хочу скорее встретиться с тобой и обо всем не спеша поговорить. Хотя бы на несколько часов приехать к тебе в санаторий. Это возможно? Если да, то мне хочется, как и прежде, погулять рядом с тобой. Если не трудно, напиши хоть несколько строк.
Закончив это короткое письмо, я аккуратно сложил четыре листка в заранее приготовленный конверт и вписал адрес родителей Наоко.
Вскоре пришел угрюмый низенький преподаватель, проверил посещаемость и промокнул платком пот на лбу. Он хромал и всегда опирался на металлическую трость. «Историю театра II» нельзя было назвать интересным предметом, но прослушать курс лекций стоило.
– Да, по-прежнему жарко, – сказал препод и начал рассказ о роли «бога из машины» в драме Еврипида. И чем отличаются боги Еврипида от богов у Эсхила и Софокла. Через пятнадцать минут дверь аудитории отворилась и вошла Мидори. На ней была темно-синяя спортивная майка и кремовые хлопковые брюки. На лице – те же темные очки. Она улыбнулась преподавателю: мол, вы же не сердитесь, что я опоздала? – и уселась рядом со мной. Достала из сумочки конспект и протянула мне. В тетрадь была вложена записка «Извини за среду. Обиделся?»