Норильские судьбы - стр. 27

– А это непосредственно Вам.

На листе с многочисленными утверждающими подписями было распоряжение:

«Главному бухгалтеру Отдела общественного питания при НКВД СССР Управления Норильских лагерей тов. Деревниной А.М.

В соответствии с прилагаемыми документами прошу вас снять с дневного довольствия заключенных в количестве девяносто человек. Список прилагается. Подпись».

Августа Михайловна знала, что за вчерашний день не поступила заявка на питание на двести десять заключенных, только по пятому отделению, поэтому она вопросительно посмотрела на генерала.

– Да-да, матушка. Вот такая неприятность, – он развел руками.

– Никакая я вам не матушка, товарищ генерал. У меня есть имя и отчество. Не знаю, как вы будете списывать остальных убитых, а принимать участие и заметать следы в ваших кровавых расстрельных делах я не собираюсь. Снимать с довольствия заключенных я буду только тогда, когда у меня на руках будут все правовые акты. Я могу идти? – она встала со стула и вышла из кабинета.

– Это что еще за выпендреж? Кто она такая? – новый начальник управления Царев в недоумении посмотрел на присутствующих.

Встал начальник отдела. Подтянутый, стройный, опрятный вытянул руки по швам и четко поставленным голосом сказал:

– Деревнина Августа Михайловна. Коммунист. Образование высшее. Жена подло убитого год назад комиссара. С мужем принимала участие в восстановлении Советской власти на побережье Арктики от Мурманска до Диксона.

Первый день сентября порадовал теплом настоящего «бабьего лета». Лучи заходящего солнца слепили часовых на вышках. Через небольшие оконные проемы, с которых совсем недавно сняли металлические решетки, заглядывали внутрь бараков, прогревали оштукатуренные стены. Обилие света и тепла, проникнув в темные и мрачные помещения, стаскивало его обитателей с двухъярусных нар, выталкивая наружу. Скоро практически все заключенные шестой женской зоны вышли во двор, столпившись около своих бараков, подставляя лица к солнцу, зависшему над просторами тундры. И вдруг из толпы послышался крик:

– Бабы! Бабаньки смотрите. Снега нет!

– Августа Михайловна, смотрите! – одна из женщин показывала рукой в сторону гор.

Взоры тысяч глаз, перешагнув через ряды колючей проволоки, были обращены на межгорье северного склона, где впервые за все время, несмотря на прохладное лето, снег растаял полностью. Толпа радостно загудела, кое-где послышался плач.

А еще через неделю впадины и склоны гор были покрыты толстым слоем уже нового выпавшего снега.

1970 год. Мы с другом Петей в выходные решили съездить с ночёвкой на осеннею охоту. Он хорошо знал те места, где мы собирались побродить с ружьями. Утром на станции «Октябрьская площадь» сели в электричку, которая ходила до аэропорта Алыкель, и через сорок минут вышли на переезде Каларгон.