Non-stop – Не останавливаться - стр. 9

– П-п-привет, – заплетающимся языком произнес Жорик и, цепляясь грязными руками за лестничные перила, попытался приподняться, но, быстро осознав бесплодность своих попыток, устроился поудобнее и замер в полусидячем положении.

– Жорик, ты так вальяжно здесь возлежишь, прямо загляденье, – улыбнулась Катя. – Давай руку, помогу до квартиры дойти, сидеть на ступеньках очень холодно, еще простынешь.

– Мне не до-омой, это я вниз иду, – с трудом подбирая слова, еле выговорил Жорик, пожевал что‑то невидимое и с гордостью добавил: – В гости… к да-аме…

– И давно идешь? – невольно морща нос от запаха, идущего от давно не мытого тела и грязной одежды «патриция», поинтересовалась Катерина. – Может, она уже и не ждет.

– Не-е-е, ждет, это лю-юбовь, во как, – и Жорик, вытянув указательный палец с грязевой траурной каемкой под ногтем, потыкал куда‑то в сторону потолка. – Еще чуть по‑си-жу и дальше пойду…

– Тебе далеко идти? – Катерина перехватила сумку в другую руку, мысленно немилосердно ругая себя на чем свет стоит за то, что затеяла этот разговор.

– Не-е-е, – и он, утробно икнув, добавил: – На пе-ервый… Еще по‑осиж-жу и п-п-пойду…

– Жорик, ты все‑таки долго здесь не рассиживайся, – уже на ходу добавила Катя и, ускоряя шаг, продолжила подниматься, стараясь на ходу достать из перекинутой через плечо сумочки ключи. Уже стоя у себя на площадке, она бросила взгляд в лестничный пролет: сосед медленно, но верно, переползал со второго этажа на первый.

Когда она открыла дверь, в первый момент у нее промелькнула мысль, что она попала в чужую квартиру. Но тут же пришло осознание, что все‑таки это ее собственный «скворечник», и тогда сразу возник следующий вопрос: а кто, собственно, этот голый (если не считать «семейных» до колена трусов, разрисованных плейбоевскими кроликами и красными перчиками), толстый, блестящий потными телесами мужик? Его бордового цвета лицо и шея просто вопили о приближающемся апоплексическом ударе, но вместо того чтобы вызывать себе скорую помощь, он, забросив ногу на ногу, нахально развалился у нее на кухне и пил из пузатого бокала коньяк, о чем свидетельствовала стоявшая рядом полупустая, в золотом плетении бутылка. Это был не просто коньяк (его когда‑то подарила благодарная пациентка), а элитный, чуть ли не столетней выдержки напиток, привезенный из Франции, а именно откуда‑то из Бордери (что в общем‑то Катерине ничего не говорило. Главное, что к нему прилагались сертификаты, подтверждавшие его подлинность и несомненную ценность. Она, едва ли не буквально, хранила этот раритет на груди, собираясь, в свою очередь, переподарить его на сорокалетие Никитосу, мужу своей лучшей подруги.) От осознания, что этот растекающийся по кухонному столу «гоблин» и есть ее Вини, у нее перехватило дыхание и остановилось сердце. Было ощущение, будто она получила удар в солнечное сплетение от самого Тайсона.