Ноктэ - стр. 15

Почему я вообще испытываю такое жгучее желание это сделать?

Из-за чертовых голосов.

Они никогда не заткнутся.

Порой доходит до того, что я уже не понимаю, где реальность, а где нет, и это дико пугает меня. Это пугает не по-детски, в частности, потому, что Калла и я скоро разделимся. Она думает, что мы отправимся в один колледж, что я поеду вместе с ней в Беркли. Но я не могу этого сделать. Я не могу окончательно высосать из нее душу. Я буду самым отвратительным человеком в мире, если я посмею так с ней поступить.

Поэтому совсем скоро я отправлюсь в Массачусетский Технологический Институт, а она будет в Беркли. А что потом?

С ней все будет нормально, потому что она в своем уме. А что будет со мной?

На выходе из комнаты психотерапевта я наклоняюсь и делаю глоток из фонтанчика с питьевой водой. Несколько капель ледяной воды стекают вниз по моему горлу, и голоса незамедлительно реагируют.

Разорви на части.

Я ловлю свою руку, когда она уже находится на моем горле, только тогда до меня доходит, что собираюсь сделать. В замешательстве я заставляю свою руку вернуться назад.

Я не буду ранить себя.

Господи.

Я должен сохранять адекватность.

Быстрее. Я нахожу Каллу, уютно пристроившуюся на своей излюбленной скамейке, она уставилась куда-то вдаль. За двенадцать широких шагов я преодолеваю расстояние между нами.

– Калла, мы идем?

Она смотрит на меня, как будто мы не знакомы, но потом осознание отражается на ее лице, она улыбается.

– Ты в порядке? – голос Каллы обволакивает меня, словно одеяло.

Она помогает мне сохранять равновесие.

Так было всегда. Возможно, даже в материнской утробе.

Не говори ей Не говори ей Не говори ей.

Не говори ей.

Я отвечаю ей своей привычной широкой улыбкой.

– Perfectus[7], – идеально. – Ты готова?

– Ага.

Мы покидаем больницу, погружаясь в ослепительно солнечный день, и запрыгиваем в машину. Я завожу двигатель и трогаюсь с парковочного места, чувствуя, как трясутся руки.

Веди себя нормально.

Калла поворачивается ко мне, ее зеленые глаза прикованы к моему лицу.

– Хочешь о чем-нибудь поговорить?

Я отрицательно качаю головой.

– Разве я когда-то хотел?

Она улыбается.

– Нет, но я подумала, что возможно, тебе есть что сказать. Если ты хочешь.

– Я знаю, – и я действительно хочу. –  Ты знала, что древние египтяне сбривали себе брови в знак траура?

Я меняю тему, и Калла смеется, убирая свои длинные рыжие волосы от лица тонкими пальцами. Это наша фишка, обмениваться всякими дурацкими фактами о смерти. Точнее, моя. Не знаю, почему. Наверное, всему виной годы жизни в похоронном бюро. Это мой способ продемонстрировать смерти средний палец. Плюс ко всему, если я концентрируюсь на дурацких фактах о смерти, латинском или моих списках, мне удается изменить фокус. Когда я фокусируюсь на чем-либо, у меня получается выключить голоса.