Нога судьбы, пешки и собачонка Марсельеза - стр. 27
Дело передали в следующие соответствующие инстанции. Издателя взяли. Однако Вениамин взял дорогого адвоката. Дорогой адвокат мотивировал удушение состоянием аффекта. И предъявил составу присяжных в доказательство очень некрасивое фото Маргариты Евгеньевны, Ь7-Ь5, а для пущего эффекта следом ему показал суду красивую голубоглазую Машу, с7-с6.
На счастье Карпова, суд присяжных, тщательно отобранный дорогим адвокатом, состоял в лице сильной половины из мужчин кризисного женатого возраста. Все же дамы-присяжные были как одна симпатичны, длинноноги и молоды. Все как одна девушки присяжные были блондинки и смотрели на кровожадного преступника, в восхищении моргая глазами. Маша всхлипывала. Карпов торчал в клетке Байроном.
Присяжные его оправдали.
Ко всему было даже высказано предположение, что супруга Вениамина Александровича сама задушила себя подушкой, находясь последние три месяца в состоянии беспросветного аффекта в связи с давшим трещину браком…
Сладко спала в ту страшную майскую ночь фарфоровая, узкогрудая, длинноногая Маша.
Выла Мерсью…
Строго смотрел на шахматную доску Антон Павлович Райский.
А люди…
Что ж люди? Люди продолжали кушать друг друга и исчезать.
Да.
И продолжают исчезать до сих пор.
Глава 3
Колокольчики мои, цветики степные
Жизнь Антона Павловича совершенно преобразилась. Преобразился и сам Антон Павлович.
Литератор помолодел. По утрам Антон Павлович производил теперь несколько физических упражнений. Он отжимался от пола (отжимания, правда, больше походили на отлипания), приседал, счастливо похрустывая коленками, гулял по бульвару туда-сюда, сидел на скамейке под кленом, шикая ногой голубей, кушал протертую Людмилой Анатольевной суховатую морковку и завел в своем рационе «обезжиренные среды».
«Обезжиренные среды», спустя уже среды две, благотворно подействовали на пищеварительную систему писателя. На пластилиновых щеках Антона Павловича заиграл девичий румянец. Пропала отрыжка. Желудочный сок, подгоняемый утренней морковкой, зеленым яблоком на ночь и кефиром в полдник, журча весенними ручейками, вымывал из внутренностей Антона Павловича холестериновые бляшки.
Легкая весна сиренями обнимала асфальтовый мегаполис. Из бетонных трещин тянулись к небу былинки. Душистые черемухи качали лапами, роняя снежные крылышки на ржавые канализационные люки. Цвели яблоневые сады. Шиповники разворачивали розовые бутоны раковин навстречу нежным восходам. Растертые в пальцах желтки акаций пахли ванилью и пылью. Седели одуванчики…
При ходьбе Антон Павлович старательно держал спину, втягивал животик и размахивал руками.