Ночной убийца - стр. 13
– Здравствуй, Лиза! – скрывая улыбку, тихо произнес Буторин. – Как дела?
– Здравствуйте, Виктор Алексеевич. – Девушка стиснула в руках салфетку, пытаясь скрыть свои чувства. – Вы давно не подходили… Хотите, я вам сока налью, а может, чай или кофе? Устала немного. Столько народу, ужас просто!
– Сильно донимают? – понимающе покивал Буторин. – Наверное, больше иностранцы.
– Ой, не поверите, все лезут знакомиться, все норовят шоколадкой угостить. Приходится говорить, что не смотрите, что война. Есть у нас все. И лимонад, и конфеты шоколадные. Только нам не разрешают в разговоры вступать. Вот и остается только улыбаться, хоть иногда и не очень хочется. По-разному бывает.
– Ты держись, Лиза. Ты же лицо нашей страны, представитель простого народа, а не член правительства. По тебе и обо всех будут судить. Увы, не все друзья сюда съехались.
– А что, и немцы есть? – немного испуганно спросила девушка.
– Почему ты про немцев спросила?
– Да вон тот красавчик, который мне тут соком все залил. Он по-немецки что-то сказал. А я немецкий еще в школе учила. Только не поняла ни слова.
«Видимо, Сосновский буркнул что-то по-немецки для других ушей», – подумал Буторин и обвел взглядом тех журналистов и репортеров, кто в тот момент мог находиться рядом с Михаилом. Подмигнув буфетчице, Буторин поспешил к выходу. Предстояло незаметно через заднюю дверь выйти через парк на Гранатный переулок.
Через двадцать минут машина высадила его у здания милиции на Петровке.
Лейтенант Горячев оказался серьезным молодым человеком, который встретил Буторина в кабинете крепким рукопожатием и пригласил присаживаться рядом с его столом. Старясь не выглядеть слишком любопытным, Буторин все же с интересом стал рассматривать оперативника уголовного розыска. Парню лет двадцать пять, но что-то непохоже, что он провел военные годы в теплом кабинете. Военная гимнастерка под серым пиджаком была из офицерской ткани, а над правым карманом мелькнули, когда Горячев поднимал руку, две нашивки за ранения. Желтая и красная. Фронтовик, да еще с тяжелым ранением. И шрам на щеке от уха до скулы. И два пальца на левой руке, мизинец и безымянный, полностью не разгибаются.
Обратив внимание, что его гость осматривается в кабинете, Горячев развел руками.
– Нас тут трое в этом кабинете работают. Ребята сейчас в городе – кто на выезде, кто опрашивает свидетелей. Иногда лучше не приглашать свидетелей в кабинет. Давит на них казенная обстановка.
– На меня не давит, – улыбнулся Буторин. – Так что там у вас по этому ограблению? Потерпевший выжил?