Ночной Странник - стр. 5
Конец миссии.
Чувствую, что полотняная рубаха делается мокрой. Нервно стучу по мертвым клавишам, вводя процедуру задержки, потом перегружаю оборудование ключом.
Оно перегружается, но все идет в три раза медленнее, чем обычно. Снова ключ, коды, ввод. На этот раз отсчет начинается. Некоторые цифры выглядят странно, словно буквы чужого алфавита.
Удостоверяюсь, что отсчет пошел, и галопом несусь к скалам.
Взрыв догоняет меня метрах в двухстах.
Я вижу ослепительный свет и даже не успеваю упасть. Ударная волна сметает меня, будто цунами, и волочет по грязи и мху болота. Рот мой полон грязной воды, одна рука и спина горят, словно облитые кипятком.
Через полсекунды ударная волна возвращается. Воздух заполняет сферу пустоты в эпицентре.
Вывод прост: детонатор сработал после первого раза.
Едва не накрыло.
Вокруг места, где находилась моя капсула, образовалась округлая выемка, словно выгрызенная в скале, и кольцо обугленной травы. Над всем этим встает грибоподобное облако, как миниатюрный ядерный взрыв.
И приказал сжечь на берегу все корабли.
За кольцом скал, где я сложил оборудование, сажусь на плоский камень и опираюсь спиной о гранит. Смотрю в темное небо. Слушаю чужие тоскливые крики птиц.
В нашем мире непросто найти пустошь, в которой не было бы ничего, кроме природы, неба над головой и сидящего на камне человека. Человека, которого обязывает только закон, находящийся в его сердце. Всю мою жизнь, где бы я ни оказался и что бы ни делал, мною управляли миллионы правил. Тысячи чиновников форматировали любую мою мысль и поступок. Для всего находилась процедура. Меня все время пытались контролировать и оберегать от любого риска. Всю жизнь я ощущал себя так, словно мне двенадцать лет. И словно у меня миллион родственников.
Здесь меня никто не опекает. Могу напиться, подвернуть ногу, взлететь на воздух из-за собственного термического оборудования или провалиться в какой-нибудь колодец. Все – на собственный страх и риск.
Боже мой, какое облегчение!
Под кипой вещей я нахожу плоскую пластиковую бутылку палинки «Монастырь» и делаю изрядный глоток, но сперва выливаю пару капель в ладонь и прижимаю руку к земле. Жертва для Хинда, бога воинов. Теперь Побережье Парусов – моя единственная родина. Чувствую вкус слив, которые росли по ту сторону космоса, где-то под Риекой. Вкус адриатического солнца, которое здесь – едва видимая звездочка внутри скромного созвездия, именуемого Ладонь. Невообразимо далеко. Непредставимо. Человек не умеет мыслить астрономическими категориями. Меня предостерегали от этого. Это фатально для самочувствия. Можно сойти с ума.