Ночной Странник - стр. 49
Драккайнен нашел невымощенный кусок площади и воткнул меч в землю, после чего сунул пальцы в отверстия кожаной перчатки, соединенной с наручами.
– Что за бардак… – пробормотал невнятно по-хорватски, затягивая зубами ремешки. Ударил ладонью по доспеху, вынул меч и сунул его под мышку. – Среди ночи… А у меня свиданка в самом разгаре… С королевой, piczku materi…
Кто-то выскочил из-за его спины. Вуко ударил его в грудь раскрытой ладонью, прихватил в горсть кольчугу, притянул к себе:
– Что происходит?! Куда летишь?!
– Пробужденные… – проблеял тот, дыша запахом старого пива. – Пробужденные…
– Все уже и так пробуждены, баранья голова! – рявкнул Драккайнен. Оттолкнул его на стену бани и двинулся к воротам.
Дикий боевой вопль раздался снова, замораживая кровь в жилах. Воины останавливались и стихали на миг-другой.
Княжич стоял под дождем с мечом и щитом в руках. Полуголый, только в меховых сапогах и исподнем. Драккайнен не узнал его в первый момент, потому что Грисмальфи нарисовал себе на лице и груди черные широкие зигзаги. Стоял и издавал загробный рев, от которого звенело в ушах. Ответ был хоровым, словно отзывалась шакалья стая.
Видать, я его изрядно долбанул, подумал Драккайнен с сочувствием.
– Грисмальфи, нет! – пискляво надрывалась какая-то девица, захлебываясь пронзительным плачем.
– Встану в руинах живым последним, – крикнул княжич. – Не отступлю и слез не сроню! Мир пусть рыдает, враги пусть бегут. Умершие встанут со мной пусть. Пусть помнят живые. Бога разбудит пусть песнь о последнем живом! Плачь, Хинд, над неотступившим! Иду я! Тот, кто путь преградит! Не пройдете!
Это какой-то обряд, подумал Драккайнен. Остальные расступились, дав Грисмальфи пройти. Стражники морочились с засовами на малых дверях в центре ворот – деревянных дверок размером с человека, снаружи щетинившихся железными шипами. Они чуть приотворились, Грисмальфи протиснулся в щель и растворился во тьме.
Они столпились над главными воротами, чтобы увидеть, как героический сын владыки станет смывать позор вчерашнего поражения. За ужином над ним смеялись, а теперь в их глазах стояли слезы – когда он жертвует собой в припадке мужества. Будет он там стоять и отгонять наркотические видения, размахивая своим прямым мечом. Будет колоть туман и разгонять испарения.
Герой.
Странник протиснулся сквозь испуганно сбившуюся группку воинов на ступенях и вышел на настил из мокрых брусьев над воротами.
Ничего не было видно. Даже тумана.
Только Грисмальфи, стоящего во тьме, с телом, изукрашенным черными зигзагами, высекающего снопы искр клинком о край щита.