Ночной обход - стр. 7

– Так! Тебя кто-то спрашивал? – накинулась на него Анжела. – Может, и раньше, но ненамного.

Я машинально нацепил на палец датчик пульсоксиметра. На экране зачастила сатурационная кривая.

– А у вас гипоксия, – заметил Паша, – 92 %. Может, кислород?

– Вероятно, вы его перестилали, – рассуждал я, глядя на них исподлобья, – отключили электроды, а потом по ошибке нацепили их на соседа. Так?

– Мы его перестилали до того, как вы подключали к монитору. Паша, скажи! – Анжела посмотрела на медбрата.

– Да, честное слово, – кивнул он, глядя мне прямо в глаза.

– Если бы мониторы были на всех больных… – начала Анжела, но я ее прервал:

– Если бы ты не спала…

– Я не спала! – возмущенно воскликнула медсестра и с оскорбленным видом направилась к выходу из реанимационного зала. Но тут же столкнулась с санитаркой.

– Кто бросил шприц в помойное ведро? – заголосила та, уперев руки в бока и загородив собой проход.

– Что, дура, что ли? – попыталась ее обойти Анжела.

– Я все доложу старшей сестре! – не унималась санитарка. – Вы шприцы выбрасываете в мусор, а надо…

Я уставился на экран монитора. Вот, в два часа ночи прекращается сердечный ритм, короткая изолиния, и практически сразу начинается непрямой массаж сердца – это видно по графикам. Но если верить Анжеле, а собственно, чего ей врать? Значит, это запись электрокардиограммы соседа, который хоть и без сознания, но со стабильным сердечным ритмом. А прерывается она потому, что они с Пашей сняли с него электроды и подсоединили к «остановившемуся» доктору. И теперь монитор уже пишет ход реанимации.

Какое-то фатальное стечение обстоятельств! Анжела заснула на посту. Именно в эти минуты у пациента случилась остановка дыхания. Тревога не сработала, потому что больной не был подключен к монитору. Мне казалось, что я его подключал, но стопроцентной уверенности у меня не было… Неужели у меня начались провалы в памяти?

Я проклял соседей, не давших мне выспаться перед дежурством, пожелал неизвестным людям, от которых зависело количество мониторов в реанимации, долгих лет на больничной койке… и признал себя виновным. Я виноват в его смерти. Как там говорил Достоевский?.. Мы несем ответственность перед всеми людьми и за всех людей?

Прихватив бутылку колы, я нетвердой походкой пошел в ординаторскую. Жутко хотелось пить, а еще больше – напиться.

Есть моменты, когда мечтаешь уволиться с работы – например, когда нужно идти на утреннюю больничную конференцию после тяжелой ночи или когда увидел квиток со своей зарплатой. Но самое паршивое – это сообщать родственникам о смерти их близких. Как заметил один мой старший коллега, после каждого такого разговора у него остается рубец на сердце. «Представляешь, во что превратился мой миокард за пятнадцать лет работы?»