Ночное кино - стр. 21
– А что-нибудь о ее детстве ты знаешь? – спросил я, подливая нам обоим водки. – Какая она была? Ты же помнишь моего анонима.
Он уставился на меня скептически:
– Этот загадочный «Джон», что ли?
Я кивнул.
– Знаешь, я никогда не верил в Джона. Тебя разыграли, ты повелся. Кто-то над тобой похихикал. На черта Кордове сдалась детская одежда? Но с другой стороны… Девочка, чье детство составляли ромашки, шетландские пони и любящие родители Джоани и Фил, вот так играть музыку не смогла бы. Над этим семейством висит некая черная туча, тут я с тобой не спорю. Но что сокрыто в туче и густа ли она – просто смог, или пятибалльный ураган, или черная дыра без единого проблеска света, – этого я не скажу.
– Ты когда-нибудь слышал, что у Александры проблемы по психиатрии? Она в конце августа легла в клинику на севере. «Брайарвуд».
– Нет, – удивился он.
– Сбежала оттуда с неопознанным мужчиной и погибла в пакгаузе спустя десять дней. На «Черной доске» слухов не мелькало?
– Боже мой, Макгрэт, на какой еще «Черной доске»? – Усмехнувшись, он опрокинул в себя водку, хлопнул стаканом по столу. – Я уж сколько лет туда не заглядывал. Староват я для мелодрам.
Ну конечно, фальшиво отнекивается – иного я и не ожидал. Расспрашивать Бекмана – все равно что танец дождя у костра выплясывать: требует тонкости подхода и трех-четырех пузырей вот этой водки, которая даст фору опиуму и, несомненно, порождена неким самогонным аппаратом в Сибири.
– Где сейчас Кордова, как думаешь? – спросил я.
Он задрал бровь:
– Только не говори, что опять в одиночку на моторке прешься по Амазонке против течения. Что на сей раз? Месть за то, что из-за него порушил себе карьеру, или просто любопытство гложет?
– По чуть-чуть того и этого. Правды хочу.
– Ах пра-авды. – Глаза Бекмана скользнули по черной шестиугольной шкатулке на кофейном столике. Он открыл было рот, но затем развернулся и в упор уставился на компьютер. Монитор все горел, а один из Бекмановых клятых котов – Одноглазый Понтиак, или как там кличут эту тварь – терся об ножку стола.
Бекман в испуге подскочил.
– Ольга! – взревел он. – Принеси этих испанских сардин, будь добра. У Бориса низкий сахар. – И поморгал на меня из-под очков. – Я тут, кстати, недавно слыхал кое-что, – может, тебе пригодится. Пег Мартин.
– Пег Мартин?
– У нее была маленькая роль на первых двадцати минутах в «Изоляторе-три». Играет одну из дежурных в манхэттенской юридической фирме. Неуклюжая девица, рука в гипсе. Рыжие кудряшки. Плоский нос. Уходит вниз по лестнице и больше не возвращается. В середине девяностых дала интервью журналу «Проныра», говорила о Кордове.