Ночи Виллджамура - стр. 42
Время от времени она закрывала глаза и наслаждалась прикосновениями прохладного ветерка к коже, потом, встрепенувшись, возвращалась к работе. Сосредоточившись, она заставила себя не думать о том, что делала, чтобы взглянуть на процесс иначе. Вся жизнь – вопрос точки зрения, а для нее важнее всего было искусство. Возможно, те люди, что шли сейчас мимо ее окон, и те, кто приходил к ней за сексуальными услугами, не согласились бы с ней, но для нее возможность выразить себя при помощи красок и кистей была настоящим чудом.
Создание, которое она вообразила, начало обретать форму.
Оно походило на птеродетту – та же чешуя, те же кожистые крылья, – но с телом млекопитающего. Синим оно было лишь потому, что именно этот пигмент Туя выбрала сегодня. Ростом оно было не выше ребенка, но создательница снабдила его такой мощной мускулатурой, что оно при желании могло бы легко вышибить дверь.
Лишь когда вновь пробил колокол, она удовлетворилась проделанной работой. Рисунок, конечно, не был полностью закончен, но со временем он обретет должную форму.
Поднявшись с табурета, она подошла к окну. Астрономическая стеклянная башня ослепительно блестела на солнце.
Повернувшись к окну спиной и чувствуя сквозняк, она снова посмотрела на рисунок. Он определенно оживал. Синяя тварь прямо-таки пульсировала жизнью, как будто набирала настоящий воздух в свои чудные легкие. Тогда художница всерьез принялась за фон, источник жизни создания, наполняя его абстракциями идей, которые будут питать его душу. Могучие желания заклубились в ее душе: потребность лететь прочь, исследовать Бореальский архипелаг, эту землю под красным солнцем. Может быть, познать наконец хоть какую-то свободу.
Внезапно тварь быстрыми пульсирующими движениями стала отклеиваться от холста. Вот она выпучилась вперед, встряхнулась…
И упала на пол.
Смеясь и воркуя, точно мать над младенцем, Туя подняла свое создание на руки и посадила на подоконник. Оно сначала поползло, потом встало на ноги как положено. Развернуло крылья. Туя вскрикнула от восторга. Она не знала, как это у нее получается, и, честно говоря, не очень-то об этом заботилась, ведь ее искусство не отражало жизнь – оно ее создавало.
Похлопав своими новенькими крыльями, тварь оттолкнулась от подоконника и полетела. Порыв ветра подхватил ее и понес между шпилями Виллджамура прочь, и художница опять осталась с тем же чувством одиночества.
Рандур не сразу отыскал дверь, неприметную на неприметной улице. Судя по ее виду, никак нельзя было сказать, что за ней скрываются служители культа. Он не удивился бы, если бы белую каменную стену вокруг двери испещряли тайные письмена или другие замысловатые украшения – что угодно, отвечающее избранности ордена Даунира, старейшей и крупнейшей из всех сект. Ну хотя бы табличку симпатичную. Но стена вокруг двери была простая, белая, а из украшений – лишь подвесная корзинка с армерией, чьи стебли качались на ветру. Проезжавший мимо стражник верхом на лошади бросил на Рандура такой взгляд, что юноша почему-то тут же почувствовал себя виноватым.