Ночи дождей и звезд - стр. 8
Вернувшись внутрь, он услышал доносившийся с террасы разговор.
– Похоже, он действительно хочет, чтобы мы воспользовались его телефоном, – проговорила Фиона.
– Ну, ты-то уже описала, чем это для тебя закончится, – возразил Шейн.
– Как по мне, много шума из ничего, – удивлялась Эльза.
Но спор прекратился, стоило им снова посмотреть на происходящее внизу.
– Давайте я первый позвоню, – решил Томас.
Андреас продолжал стоять, протирал очки, слушал их звонки. До чего странная маленькая компания собралась сегодня в его таверне. Никто из них не чувствовал себя комфортно с людьми, которым они звонили. Как будто все они от чего-то убегали. Голос каждого из них звучал так, словно они спасались от чего-то нехорошего.
Голос Томаса все время прерывался:
– Я знаю, что летом он в лагере. Просто подумал… нет, это не важно… поверь, я ничего не задумал. Ширли, пожалуйста, я не хочу проблем, я просто… Ладно, Ширли, думай что хочешь. Нет, я пока ничего не решил.
В голосе Дэвида звучала тревога:
– Ой, пап, ты дома, да, ну конечно, где же еще. Я только хотел рассказать о том происшествии… нет, я не пострадал… нет, меня не было на яхте. – Долгое молчание. – Хорошо, пап, передавай маме привет. Нет, скажи ей, я пока не определился, когда планирую вернуться.
Звонок Фионы вообще не касался трагедии на яхте. Казалось, на той стороне не желали и слушать об этом. Как и предсказывал Шейн, на нее вывалили своеобразную просьбу вернуться домой.
– Я пока не могу назвать тебе дату, мам, мы обсуждали это миллион раз. Куда он, туда и я, мам, и не надо строить свои планы вокруг меня – так будет намного лучше.
Разговор Эльзы был весьма таинственным. Андреас говорил по-немецки и прекрасно все понимал. Девушка оставила два сообщения на разных автоответчиках.
Первое было теплым: «Ханна, это Эльза. Я сейчас в той славной греческой деревушке Айя-Анна, где сегодня случилась ужасная авария. На яхте погибли люди. Прямо на наших глазах. Не могу передать тебе, насколько это было печально. Но если тебе интересно, коснулось ли это меня, то знай, что мне повезло… О Ханна, я так скучаю по тебе и твоей жилетке, в которую можно поплакать. Но теперь я плачу гораздо реже, может, правильно я сделала, что уехала. Как всегда, я бы предпочла, чтобы ты никому не рассказывала о моем звонке. Ты замечательная подруга… Я тебя не заслуживаю. Скоро свяжусь с тобой, обещаю».
Затем она позвонила второй раз, и теперь ее голос был ледяным: «Меня не было на той яхте. Но знаешь что? Иногда я думаю, что была бы не прочь оказаться там. Электронные письма до меня не доходят, так что не утруждайся. Ты ничего не можешь сказать или сделать. Все уже сказано или сделано. Я звоню тебе только потому, что в телестудии, вероятно, надеются, что я либо сгорела в пожаре на яхте, либо торчу в гавани и мечтаю выступить очевидцем перед камерой. Однако я в милях оттуда и также в милях от тебя, и поверь, больше мне ничего не надо».