Ночь в твоих глазах - стр. 39
– Твоя жизнь, как ты помнишь, была условием сделки. Но если хочешь – я могу принести тебе магическую клятву.
– Хочу.
Он плавно поднял руку, раскрыв пятерню:
– Я, Мэлрис эль-Алиэто, – вокруг его руки сгустились и замерцали искорки, медленно разгораясь и становясь ярче. – Клянусь!
Из искр магии воплотился подгорный терн, откликавшийся на магические клятвы темных эльфов свидетелем первого порядка, обвил широкое, но сухое мужское запястье, перекинулся на кисть – и сразу вслед за ним воплотился лунный плющ, второй свидетель темноэльфийских клятв.
Воплотился – и оплел колючего собрата зеленой лозой.
– Что ни я лично, ни мой народ не заинтересованы в казни либо причинении смерти иным способом лирелей Ирондель Даркнайт!
Плющ и терн осыпались зелеными и коричневыми звездами и истаяли.
Я вздохнула, и ответила на вопрос, ради которого темный принес мне клятву (пусть и сделал это максимально расплывчато):
– Немного истории, немного архитектуры, немного логики, совсем чуть-чуть магии – и очень много терпения.
Оценив взгляд темного (кажется, кому-то не слишком понравилась расплата той же монетой), я решила не затягивать со смакованием мести, и пояснила:
– Я изучала исторические хроники времен Элга Завоевателя. Он брал множество эльфийских замков, как светлых, так и темных. Вычленила закономерности, учла архитектурные особенности, и предположила, как теоретически должны вести себя магические потоки. А потом в течение полугода отслеживала их на практике…
Я слегка пожала плечами, как бы показывая, как всё просто.
Хотя на самом деле, это ни капли не просто. Я проделала огромную работу, и мне было чем гордиться. Жаль, что не перед кем. А темный эльф, пострадавший от ее итогов, боюсь, не поймет, если я потребую восхваления моих талантов…
– Я… впечатлен, Ирондель Даркнайт, – почтительно склонил голову «пострадавший». – Мы учтем сказанное и примем меры, но это не умаляет моего восхищения!
И я против воли почувствовала себя польщенной.
– Кто тебя послал в Алиэто-оф-Ксадель?
Я с усилием расслабила руки, сжавшиеся в кулаки. Уронила равнодушное:
– Я не буду отвечать на этот вопрос.
Взгляд сам собой перетек на каменную кладку стен и любовно начищенную медь масляных светильников на них. Всё же, обстановка здесь мне нравилась.
Добротно, надежно, уютно.
– Что тебе за это пообещали?
Если выберусь из этой передряги и выживу – обязательно заведу себе такие светильники. Хоть где-нибудь! Они мне нравятся.
– Возможно, какие-то поблажки для твоей сестры? Послабление режима, уменьшение срока?
Сердце дернулось, ударило с перебоем. От упоминания Тау и того, что она в беде, стало физически больно.