Ночь в Лиссабоне - стр. 23
– Мне надо с тобой поговорить. Можно?
Мартенс кивнул:
– Конечно. Медсестру я отослал. Так же могу поступить и с пациентами, если кто-нибудь явится. Но жить у меня ты не можешь. Я женат. Уже два года. Ты ведь понимаешь…
Я все понимал. В тысячелетнем третьем рейхе нельзя было доверять даже родным. Спасителями Германии доносы давно были возведены в национальную добродетель. Я это испытал на себе. На меня донес брат моей жены.
– Моя жена не член нацистской партии, – торопливо сообщил Мартенс, – но мы никогда не говорили с ней о том, как эти пришли к власти. И я не знаю, что она в конце концов думает. Заходи. – Он открыл дверь в кабинет. Мы вошли, и он тут же заперся.
– Не надо, – сказал я. – Запертая дверь всегда вызывает подозрение.
Он повернул ключ обратно и снова уставился на меня:
– Иосиф, ради Бога, что ты тут делаешь? Ты вернулся нелегально?
– Да. Но ты можешь быть спокоен. Тебе не придется прятать меня. Я живу в гостинице за городом и пришел только затем, чтобы попросить тебя известить Елену о моем приезде. Ведь я ничего не знаю, не слышал о ней целых пять лет. Может быть, она вышла замуж за другого? Если так, то…
– И ради этого ты здесь?
– Да. А что?
– Тебя надо спрятать, – сказал он. – Ночь ты можешь провести здесь, в моем кабинете. Диван к твоим услугам. Часов в шесть я тебя разбужу, в семь приходит женщина, которая убирает квартиру. После восьми можно опять вернуться. Раньше одиннадцати посетителей у меня не бывает.
– Она замужем? – спросил я.
– Елена? – Он покачал головой. – Я даже не знаю, развелась ли она с тобой.
– Где она живет? На старой квартире?
– По-моему, да.
– Живет с ней кто-нибудь из родственников? Мать, сестра, брат?
– Этого я правда не знаю.
– Ты должен узнать, – сказал я. – И передать, что я здесь.
– Почему ты сам не скажешь? – спросил Мартенс. – Вот телефон.
– А если у нее кто-нибудь есть? Допустим, братец, который раз уже донес на меня?
– Ты прав. Она, пожалуй, может растеряться, как и я. Это ее выдаст.
– Я даже не знаю, Рудольф, как она теперь ко мне относится. Прошло пять лет. Мы были женаты только четыре года. Пять – больше четырех. А разлука – в десять раз длиннее совместной жизни.
– Да. И все-таки я тебя не понимаю.
– Что поделаешь. Иногда я сам себя не понимаю. К тому же у нас разная жизнь.
– Почему ты ей не написал?
– Долго объяснять. Ступай к Елене, Рудольф. Поговори с ней. Постарайся узнать, что она думает. Скажи ей, что я здесь, если тебе покажется, что это можно сделать. И спроси, как я могу с ней увидеться.
– Когда идти?
– Немедленно. Когда же еще?