Ночь трех смертей - стр. 6
– Что? При чем тут мое имя, когда там, – мужчина сделал паузу и махнул рукой в неопределенном направлении, – такое!
– Назовите ваше имя. Что вы делали в такой час в глухом месте?
Мужчина огляделся. Место и правда выглядело глухим: улочка-тупичок, без единого фонаря, с заросшими в человеческий рост бурьяном и кустарником палисадниками. Вдоль улицы-тупичка идет железнодорожная ветка, явно заброшенная, вдобавок ко всему дальше по центру дороги разрыта траншея, и появилась она здесь однозначно не вчера, а лет несколько назад.
– Место глухое, – повторил мужчина и вдруг содрогнулся всем телом. – Боже милостивый! А мои дети ходят по этой улице каждый день! Как подумаю…
Он не договорил, поднял руки, прижал ладони к глазам и сильно надавил. Следователь Паршин решил, что таким образом мужчина пытается справиться с навернувшимися слезами. Он выждал несколько секунд, затем тронул мужчину за плечо:
– Товарищ, прошу вас, соберитесь! Мы приехали разобраться!
– Да-да, простите, – мужчина опустил руки, плечи его поникли, и весь он словно сдулся, как воздушный шарик. – Что вы спрашивали?
– Ваше имя и что вы делали в этом тупике в час ночи? – повторил Паршин.
– Меня зовут Гвоздков Александр, – представился мужчина. – Я живу неподалеку, чуть дальше по улице мой дом. Вон, у него шиферная крыша раскрашена во все цвета радуги.
Мужчина указал рукой, Паршин зафиксировал взглядом дом и снова перевел его на Гвоздкова.
– В прошлом году собрался крыть шифером, подготовил его во дворе, да все руки не доходили. Дети, у меня их пятеро, нашли в сарае три банки с краской и «помогли» отцу. Раскрасили все до единого листа. Теперь наша крыша напоминает радугу. Представляете? – Мужчина улыбнулся, и такая нежность сквозила в этой улыбке, что Паршин сразу понял, насколько сильно тот любит своих детей.
– Так что тут произошло? – Капитан решил не комментировать эпизод с крышей. – Зачем вы вышли на улицу так поздно?
– Грубиян, – коротко бросил Гвоздков.
– Простите – что? – Паршин в недоумении посмотрел на мужчину, соображая, что такого грубого было в его словах.
– Ох, нет! Простите. – Мужчина улыбнулся печальной улыбкой. – Грубиян – это наш пес. Шесть лет уже как прибился к нашему двору, малюсенький был, а теперь вымахал будь здоров. Дворняга, но умный. После десяти вечера на улицу ни ногой, а тут как с цепи сорвался. У калитки крутится, скулит, землю роет. Я его и так и сяк приструнить пытался, даже пригрозил, что на цепь посажу, хотя у нас и цепи-то отродясь не было, а он не унимается. Потом вроде утих. Я обрадовался, пошел домой, достал газету. Сколько читал, не знаю, но потом вспомнил, что воду Грубияну не сменил. Вышел во двор, а собаки нет. Этот негодник раскопал под забором яму и сбежал. Я, естественно, пошел его искать. Он хоть и беспородный, но дети его любят, так что пришлось собираться на поиски.