Ночь страсти - стр. 47
Паскинс рванулся было вперед, но Хинчклиф остановил его, крепко взяв за плечо.
Джорджи встала позади своего защитника. Она видела офицеров вроде Паскинса в Пензансе – трусливых и жестоких в своем гневе, пустые пушки, как называла их миссис Тафт.
– Послушайте вы, заячья душа, – сказал Браммит, вступая в перепалку, – на сегодняшнюю ночь девчонка наша, и вам больше не украсть того, чего вы не заслужили. Ни сейчас, ни когда-либо.
– Я вовсе не ваша! – сказала Джорджи из-за плеча Колина, осмелев от его присутствия и поддержки. – И потом, что этот джентльмен украл у вас? Единственное, чем вы обладаете, – это склонностью к трусости.
А ведь она дала обещание не поступать опрометчиво, подумала Джорджи в тот момент, когда у нее с языка слетели эти неосторожные слова.
Браммит сжал кулаки.
– Ты, манерная сука, я больше не намерен терпеть твой дерзкий язык, – сказал он, сделав шаг по направлению к ней, но тут же столкнулся с ее защитником.
Джорджи, восхищенная поведением Колина, бросила презрительный взгляд на теряющего человеческий облик офицера.
– Ну, давайте же, – сказала она, подталкивая Колина в спину, – задайте ему жару.
– Вы отнюдь не помогаете мне, – бросил он через плечо.
Джорджи взглянула на него, и до ее сознания вдруг дошло, что против одного Колина было трое офицеров.
– О, полагаю, что нет.
– Уж не думаете ли вы, что победите и на этот раз? – спросил Браммит. – Отдайте ее нам, и вам не придется испытывать еще бо́льшие унижения. Похоже, все эти пташки будут избегать вашего общества, узнав, что вы натворили. Вы теперь – ничто. Я слышал, даже ваш дед отрекся от вас.
Плечи стоящих перед ними офицеров напряглись и образовали прямую линию.
Между тем Браммит продолжил свою речь. Ухмыляясь, он обратился к Джорджи:
– Что ты сказала, моя сладкая? Возможно, он уже не кажется тебе столь привлекательным после того, как ты узнала правду. У твоего ухажера нет за душой и гроша. – Он еще больше выпятил грудь. – А мы трое только что получили денежное вознаграждение. За последние месяцы мы захватили достаточно французских кораблей, чтобы одеть тебя в шелка и бархат на многие месяцы вперед.
– Или раздеть, – добавил Паскинс, подмигивая ей и заиграв кустистыми бровями.
Джорджи вздрогнула. Одной мысли о том, что эти трое мужчин снимут свою форму, было достаточно, чтобы броситься к дяде и умолять его немедленно отдать ее в жены лорду Харрису.
– Прочь, Ромул, – повторил Браммит. – Эта девчонка – наша.
Ее защитник повернул к ней голову:
– Что вы на это скажете?
– Если вы не возражаете, я бы охотно пошла с вами.