Ночь со зверем - стр. 18
Зверь приблизился вплотную и впился в меня требовательным взглядом. Только сейчас я рассмотрела, что глаза у него темно-серые, с искрящимися всполохами цвета холодного металла вокруг радужки.
— Что ты хочешь услышать? — прошептала я.
— Что-нибудь… — Когда его ладонь вдруг оказалась на шее, я задержала дыхание и зажмурилась, а его смешок резанул по нервам. — Не надо воевать со мной, — прошептал хрипло, усиливая мою дрожь. — И я вытащу тебя отсюда.
— А взамен? — попробовала открыть глаза и посмотреть в его, но ничего не вышло — не выдержала его взгляда и снова зажмурилась. — Снова отымеешь?
— Можешь попробовать закрыться от меня в душе, — усмехнулся он, — а я буду сидеть и ковырять рану на ноге, чтобы отвлекаться всеми силами от зова и твоего запаха…
Я представила себе эту жуткую картину и замотала головой.
— …Я не виноват, что выбрал тебя, — стиснул он пальцы у меня на затылке. — Не виноват, что хочу тебя. Но если это дает мне силы бороться — в твоих интересах не мешать.
— Они подсовывали тебе женщин…
Голос сорвался на фальцет и превратился в скулеж, а по щекам снова покатились слезы.
— Я был не в себе слишком долго и ничего не помню.
Его большой палец обрисовал подбородок почти ласково, и в животе внезапно потеплело. Адреналин переставал фонтанировать в венах, оставляя после себя резкую слабость и туман в голове. А когда кожи на шее коснулись горячие губы, я вдруг сдалась, желая оказаться в его руках. Потому что в сознании взорвалась сверхновая такого обещания защиты и удовольствия от принадлежности этому зверю, что невозможно было сказать «нет». В себя не привела даже короткая вспышка боли от укуса, потому что волна жара, что он вызвал, смела остатки сопротивления, и я выгнулась, сползая в мужские руки. А зверь прижал к себе и рванул с меня футболку.
Его хриплое дыхание билось в ухо, дрожь от утробного рычания отзывалась вибрацией, расслабившей все тело, и я растянулась на прохладной простыне, запрокидывая голову. К черту все. Он там что-то просил… И я говорила ему «да» каждым вдохом, пусть он и застревал в груди временами, обращаясь в стон. В какой-то момент мне стало сложно вспомнить, где я и с кем. Остались только горячие решительные касания — меня гладили, покрывали кожу мелкими укусами вперемешку с поцелуями, а я даже понятия не имела, что мое тело так может. Оно дрожало в предвкушении, покрывалось испариной от чужого жаркого выдоха в живот и ниже… Когда мои ноги бесцеремонно впустили и сжались на литом упругом теле, я попробовала стряхнуть с себя этот странный дурман, и он будто даже рассеялся, стоило пожелать.