Ночь Саммерсенда - стр. 7

Я смотрю на нее и могу лишь покачать головой. Она замолкает на миг, а затем с усталым вздохом выходит из комнаты. Осталась только тишина. И в воздухе повисло напряжение.

Я упираюсь руками в пол, прижимаю ладони к выцветшим отметинам на досках. Раньше весь мой мир был Гнилью. Ядом в земле. Ядом в моих венах. Это было нелегко, но я смог настойчиво противостоять этому: голоду, требованиям, десятине, которую платил своей кровью и телом.

Я никогда по-настоящему не задумывался, каково было по ту сторону всего этого. Я был монстром, а потом исцелился. Я был один, а потом нет. Но Флоренс права. Я украл Ариена, привел сюда, чтобы использовать его магию в своих целях. А теперь из-за меня Лета ушла. Единственная семья, которая у него осталась.

Я делаю глубокий вдох. Задуваю свечи. Завитки дыма обвивают раму алтаря. На мгновение силуэт на иконе выглядит точно, как очертание Леты, когда она возникла передо мной.

Мне нужно выяснить, было ли то, что я видел, реальным. Вернуться в тени, где я смогу дотянуться до нее сквозь тьму. Мне нужен способ отравить себя добровольно.

Я был монстром, а потом исцелился. И теперь, чтобы отыскать Виолетту Грейслинг, мне нужно снова стать тем монстром.

В Нижнем мире нет неба, но я знаю, что наступила ночь.

Я стою под деревьями и наблюдаю за тем, как меняется свет от серо-черного до бледно-серого и полной темноты. Теперь сердцедрева исполосованы багрянцем на фоне полумрака. У деревьев окровавленная кора и тоненькие листья. Их ветви увешаны светлячками: крошечными стеклянными фонариками, подсвеченными сияющими крылышками.

Вдали, прямо за туманной дымкой, находятся заросли ежевики. В два раза выше меня, с шипами, длиннее, чем мои пальцы, они огибают всю эту часть леса ровным, непрерывным эллипсом. В ограде есть единственная калитка, сводчатая конструкция, сотворенная из лоз и зубчатых листьев.

Калитка никогда не открывалась.

По крайней мере, для меня.

Я тянусь за светлячком, отцепляю его от ветвей. Сжав в руках баночку, я выхожу на тропинку, ведущую прямо к ежевичной ограде. Мои окаймленные кружевом юбки скользят по земле, когда я иду. Я вся в черном, мрачная, словно окутанный тенями лес. Широкая шелковая лента на талии, рукава – крылья полупрозрачного мотылька, мантия из затянутого паутиной кружева.

Здесь холодно, постоянно холодно. И холоднее всего в такое время, как сейчас, когда тени шагают по тропе и стелются между ветвями. Мне не хватает солнечного света. Тепла и света, томной тяжести воздуха.

Ледяной ветер колышет деревья, и моя кожа покрывается мурашками. Я крепче обхватываю баночку своими руками и подношу ее ближе к своему лицу, чтобы меня окутало серебристое свечение. На краткий миг я позволяю себе вообразить, что я в Верхнем мире и сейчас Саммерсенд. И когда я делаю вдох, то ощущаю, как солнце садится глубоко внутри моего тела и озаряет золотом сердце и ребра.