Ночь с вождем, или Роль длиною в жизнь - стр. 27
– Нет, нет…
Марина услышала собственный голос. Какое-то хриплое кваканье, глухое сипенье. Ах вот оно что? Рановато начала. Ну, так тем лучше! Когда Сталин припал к ее губам, Марина задрожала. И он опять залился своим мальчишеским смехом.
Этой ночью она так и не выспалась. Будто разом нырнула в черную яму и, как ей показалось, уже через миг вынырнула. Экран все так же мерцал призрачным светом, чуть освещая диван, где они примостились.
Сталин крепко спал, несмотря на свою неудобную позу. Он продолжал обнимать Марину, даже во сне не выпуская из своих рук. Марина боялась шелохнуться, чтобы не разбудить его. Ей хотелось забыться. Усталая, измученная, Марина наконец погрузилась в какую-то вязкую дремоту, будто ее засосала болотная жижа. А когда всплыла на поверхность, вновь ощутила навалившееся на нее грузное тело.
Сталин продолжал спать, примостив голову у нее на груди. Он не снял китель, только расстегнул пуговицы. Его торс чернел в полумраке. Сталин похрапывал, дыша перегаром. Только бы не разбудить его! Нет, она не боялась, что он ее, проснувшись, оттолкнет или выразит отвращение. Но вдруг да он опять от нее отстранится, отнесется, как к вовсе чужой, забронзовеет, словно монумент.
Она вытянула свободную руку, чтобы размять плечо. Обнаженная Маринина кожа молочно белела во мраке. Она старалась отмахнуться от недавних воспоминаний. Не думать, на кого сейчас похожа. Теперь только бы не заснуть! Нельзя пропустить миг, когда он проснется.
Наверно, Марина все-таки задремала, но вдруг до нее донесся какой-то звук. Шорох, будто осторожно приоткрылась дверь. Ее охватил ужас. Марина, чуть приподнявшись, вгляделась в темноту. Ей показалось, что на фоне экрана мелькнул чей-то силуэт.
Нет. Ничего. Померещилось.
Марина вновь опустилась на диван. Массивная голова, перекатившись, уткнулась ей в грудь. Усы настойчиво ее щекотали. Чтобы избавиться от покалывания, она осторожно вернула его голову на прежнее место, запустив руку в густую сталинскую шевелюру. Вылитая мамаша, отнявшая от груди прожорливого младенца! Она усердно моргала, чтобы смахнуть с ресниц набежавшие слезы.
Ах, если бы каким-то чудом эта ночь оказалась всего лишь болезненным бредом, галлюцинацией!
Маринина рука так и осталась в его волосах. Марина не решалась убрать ее, чтобы его голова не перекатилась обратно. Она гадала, что Сталин теперь о ней подумает? Действительно ли скажет о ней Булгакову? Всерьез ли посоветовал стать киноактрисой?
Марина вообразила, как Сталин сидит в этом зале со своими соратниками: Микояном, Калининым, Ворошиловым, Молотовым, восхищаясь ее искусством. Может быть, ему захочется с ней еще разок повидаться. Может, попросит Егорову опять ее привести к нему.