Ночь после выпуска (сборник) - стр. 52
Дюшка припал к окну и увидел не Гринченко, а… Римку. В легком платьице в клеточку, в темных волосах солнечной каплей цветок мать-мачехи, и курчавинки у висков, и нежный бледный лоб над бровями – до чего она не похожа на всех людей, рождаются же такие на свете. Солнечная капелька цветка в волосах…
Римка исчезла в подъезде, появился Гринченко, не обративший на Римку никакого внимания. Нескладно-громоздкий, нарядный в своем костюме в полосочку, он бережно выступал, сосредоточенно нес в себе свое спасенное здоровье, свою вылеченную Дюшкиной матерью душу – весь в себе.
После Римки Дюшка снова обрел способность видеть то, чего не замечают другие. Сейчас глядел на выступающего бережным шагом Гринченко и видел в нем то, чего сам Гринченко и не подозревал: слишком большую занятость собой, своим неокрепшим здоровьем, своим исцеленным духом.
Гринченко, не заметив, промаршировал и мимо Минькиного отца, путающегося в полах своего длинного пальто. А Минькин отец спешил. Дюшка вгляделся в него, и по спине поползли мурашки – что-то случилось. Никита Богатов бежал изо всех сил – размахивает рукавами, лицо без кровинки, рот распахнут, задыхается. Он пересек двор их дома, двинулся к крыльцу. Что-то стряслось! Что-то страшное!
А отец с матерью продолжали говорить о Гринченко, о том, как удачно тот «выскочил из болезни».
Дверь распахнулась без стука, бледный, потный Никита Богатов обессиленно привалился скулой к косяку.
– Вера Николаевна!
– Что?..
– Ножом…
И Дюшка все понял, Дюшка закричал:
– Минь-ку-у!
– Да, Миньку… ножом. И нож-то наш… Не знаю и что?..
– Санька – Миньку! Санька – Миньку!!
– Дюшка, помолчи! Где он?
– В больницу повезли… Я к вам… Спасите, Вера Николаевна!
– Санька – Миньку! Мама, спаси Миньку! Спаси, мама!!
Они вдвоем сидели у телефона, ждали звонка из больницы. Дюшка объяснял отцу, как кухонный нож Богатовых оказался в руках Саньки:
– Я говорил Миньке: не смей, не бери! А он мне – Санька убьет, только железом спасусь. Ну, Санька и отнял у него нож этот и этим ножом… У Миньки любой бы отнял. Минька мухи не обидит.
– Черт! – Отец это слово произнес без своей обычной энергии, даже с тоской. Он сейчас как-то присмирел, не расхаживал по комнате, не пинал стулья, сидел напротив Дюшки, приглядывался к нему с непривычным вниманием. – Ты говорил: Санька лягуш убивал? – спросил он.
– Лягуш убивал, кошек мучил.
– Зачем?
– Так просто. Нравилось.
– Нравилось? Больной он, что ли?
– Что ты, пап. Здоровый. Здоровей Саньки только Левка Гайзер, он на турнике «солнце» крутит.
– Так почему, почему он ненормальный такой? Нравилось…